Тайкан тихо отдал приказ. Рийта подала знак, и девушки подхватили Анну под руки.
— Наири устала!
В саду воцарилась тишина. Анна шла по тропинке, не замечая ни красоты хвойных деревьев, папоротников, камней и зарослей иван-чая. Она очень хотела верить, она поверила, что это капризное состояние — результат усталости, что нужно только отдохнуть, и все придет в норму. Но вели Наири не к Храму.
Небольшая беседка, закрытая со всех сторон деревянной решеткой, ждала в конце пути. Вокруг рорагами выстроились ели, и белки любопытная белка высунулась узнать, что происходит. Потом тренькнула что-то и умчалась, оставив качаться зеленую лапу.
— Наири... — Тайкан откинул легкий полог.
Внутри со стен свисали легкие драпировки. Аккуратные складки, красивые подхваты... Но ни щели между светлыми полотнами. Анна поняла — почему. Там, в прошлой жизни ей приходилось бывать в лесу, и комары портили все удовольствие от прогулок. Здесь же, судя по всему, их должно было быть немеряно.
— Маг не справиться? — Анна осторожно опустилась на кровать, пробуя жесткость. И провалилась в перину.
— Маг справиться со всем, госпожа, — Тайкан сам опустил входную занавеску.
Сняв с Наири обувь, служанки удалились. В беседки остались только Анна и рораг. Он ту же отбросил церемонную чопорность.
— Наири, ведь дело не в усталости.
— А в чем? — Анна с наслаждением вытянулась на кровати. — Я отдохну, и все будет хорошо.
— Вы... скучаете?
Анна резко села. Так, что прихватило спину. Она ойкнула и испуганный Тайкан метнулся к двери, позвать на помощь.
— Не надо! — он тут же вернулся. — С чего мне скучать? Вокруг меня такая карусель. Носятся, как с куриным яйцом, которое нельзя разбить...
— Наири...
— Что — Наири? Я же знаю, чего от меня требуется. Прана. Только прана. А от кого... какая разница.
— Наири, — только и смог прошептать Тайкан, настолько его поразила боль в голосе собеседницы.
— Что? — она посмотрела на него, в глазах скапливались слезы и уже готовы были пролиться ручьями на щеки, пробежать к губам, опуститься на подбородок, чтобы сорваться соленой каплей вниз, на едва прикрытую тонким хлопком грудь.
— Наири... — он протянул руку, осторожно коснулся пальцем щеки. И сел рядом.
Она тут же уткнулась лицом в его плечо. И позволила себе не сдерживаться. Плакала навзрыд, до крика, чуть не срывая голос. Тайкан гладил её по волосам, не боясь нарушить сложную прическу, по вздрагивающим плечам, по спине.... и ощущал её желание.
Он едва не поддался привычке подчиняться малейшему настроению Наири. И все же сдержался. Она хотела не его. Она хотела мужчину, оставшегося в столице, тоскующего не меньше, чем его госпожа.
— Наири? — он чуть отстранил Анну, заглянул в опухшее лицо. — Наири, а может... отправить в Храм Неба гонца? Он приедет. Клянусь, примчиться быстрее ветра.
И Анна понимала, что говорит Тайкан отнюдь не о гонце.
— Не надо, — она вытерла слезы. — Не хочу навязываться.
И рораг отступил, хотя с языка рвались горькие фразы. Хотелось рассказать, объяснить, заступиться за друга. Но он не посмел. И тихо отступил в сторону, позволяя подоспевшим фрейлинам умыть заплаканную госпожу.
Понемногу Анна успокоилась. И даже вздремнула, не обращая внимания на присутствие Тайкана. Обида на Эйра грызла душу, но при этом так не хватало его присутствия, его объятий, спокойного голоса и уверенности, что пока он рядом — ничего не случиться. Одной в постели было так холодно! Не помогли и покрывала, которыми Тайкан заботливо укутывал Анну.
А вечером он позволил прогуляться.
Это напомнило Анне Академию. Там тоже было не видно, ни слышно охраны — все рораги скрывались между деревьями, в кустах, в высокой траве... Полное ощущение одиночества. Обманчивое, но Анна гнала от себя мыли о слежке. Хотелось побыть одной.
Тихо похрустывала под ногами толченая кора. Красновато-коричневая, как и у высоких сосен вокруг... Они вздымались справа и слева ровными рядами, стройные, гордые...
— Это их называют мачтовыми? - поинтересовалась Анна.
Слова, брошенные в пустоту, не остались без ответа — Тайкан тут же оказался рядом.
— Да, госпожа. Это корабельные сосны. Вам нравятся?
— Не знаю.
Она огляделась. Деревья, деревья... Вместо подлеска — папоротник, из которого то тут, то там выглядывают красивые камни, красные и серые. Некоторые покрывал мох, устроившись в выбоинах красивым ковром. Но этой красоте не хватало главного — естественности. Анна уже научилась отличать мастерство садовников от дивного, буйного мастерства природы.