В процессе бытования каждого конкретного варианта сказки может произойти ряд типичных событий. Какая-то подробность может быть забыта. Чужая черта одомашнивается, устаревшая – модернизируется. Родовой термин (животное) может стать видовым (мышь), и наоборот. Может поменяться порядок событий. Персонажи могут оказаться перемешанными, действия – перепутанными, или каким-то другим образом черты истории могут перекрестно накладываться друг на друга. Количество лиц и предметов может увеличиваться (в частности, за счет чисел три, пять, семь). На месте одного животного может оказаться несколько (полизоизм). Животные могут принимать человеческий облик (антропоморфизм), и наоборот. Животные могут стать демонами, и наоборот. Рассказчик может предстать в образе героя (эгоморфизм). Кроме того, истории зачастую дополняют новыми материалами, которые черпаются из других народных сказок. Содержательное дополнение может произойти в любой момент, но чаще всего «усиливают» начало и конец. Несколько сказок могут быть объединены в одну. Наконец, изобретательность отдельного рассказчика может привести к намеренным вариациям – как в лучшую, так и в худшую сторону11.
Основательное изучение народной сказки началось в Европе с романтиков. В лице братьев Гримм наука эта достигла совершеннолетия. С учреждением же в Гельсингфорсе в 1907 году финского Общества фольклористов эта неисчерпаемая тема стала предметом систематического исследования во всем мире. Благодаря историко-географическому методу, усовершенствованному единомышленниками этой основополагающей группы исследователей[23], современные ученые могут проследить незримый путь устной сказки практически до порога ее создателя – сквозь границы государств, языков, континентов, даже через моря и океаны. Для выполнения этой работы потребовалось сотрудничество ученых пяти континентов; для решения задачи по распространению материалов в международном масштабе потребовалось международное сотрудничество. Однако начиналась работа в обычном для фольклористики ключе – со скромных усилий группы патриотов.
Примерно в середине XIX века в Финляндии начало зарождаться мощное национально-освободительное движение. На протяжении пятисот лет маленькая страна была зажата между Швецией и Россией, а в 1809 году ее территории были присоединены к Российской империи Александром I. С конца XVIII века официальным языком науки был шведский. Группа молодых патриотов начала выступать за возрождение родного духа и родного языка.
Элиас Леннрот служил врачом в небольшом городке, но одновременно изучал финскую филологию и собирал в баллады и народные сказки. Его труды стали северным отголоском дела братьев Гримм. Собрав значительный пласт народной поэзии о легендарных героях – Вяйнямёйнена, Ильмари´нена, Лемминкяйнена и Кýллерво, – он выстроил предания в хронологической последовательности и облек в единообразную стихотворную форму. И вот в 1835 году вышло первое издание того, что с тех пор стало известно как финский народный эпос – «Калевала»[24].
Юлиус Крон стал первым финским студентом, решившимся представить свою дипломную работу на родном языке. Впоследствии он занялся изучением народной традиции и, в частности, материалов, собранных Леннротом в «Калевале». Крон обнаружил, что в балладах и народных сказаниях шведов, русских, немцев, татар и других народов присутствуют – пусть и в разнообразных сочетаниях – многие мотивы из эпоса Леннрота. А значит «Калевалу» неверно было изучать как единое целое: каждый элемент должен был быть прослежен отдельно. Это открытие стало первым шагом на пути создания финского историко-географического метода.
Далее Юлиус Крон обнаружил, что не все финские варианты той или иной сюжетной линии могут быть сопоставлены с иностранными аналогами: более или менее точное сходство наблюдалось только с наиболее древним образцами. Ученый пришел к выводу, что материалы родного эпоса попали в Финляндию извне и подверглись в стране постепенной переработке.
И наконец, Юлиус Крон осознал, что каждая из такого рода переработок, по-видимому, ограничена в диапазоне географического распространения. Поэтому он тщательно фиксировал географические источники, а также хронологические связи между материалами. В итоге он смог изучить трансформацию мотивов сказки в процессе ее передачи из уст в уста в течение многих лет. «Сначала я просеиваю и упорядочиваю различные разновидности в соответствии с хронологией и топографией, – писал он венгерскому филологу П. Хунфалви в 1884 году, – ибо я обнаружил, что только таким образом можно отличить первоначальные элементы от более поздних добавлений».
23
Данный метод был усовершенствован финской школой, но был независимо разработан учеными и из других стран: например, в Америке Францем Боасом, в Дании Акселем Ольриком, во Франции Гастоном Парисом и Э. Коскеном, в Германии Иоханнесом Больте, Вильгельмом Герцем, Эрнстом Куном и Теодором Цахариэ, в России Л.З. Колмачевским.
24
Второе издание, исправленное и дополненное, появилось в 1849 году. Переведенная на немецкий язык (в 1852‑м), она попалась на глаза Генри Уодсворту Лонгфелло. Вдохновившись подвигом Леннрота, он создал эпическую поэму на основе мифов североамериканских индейцев в том же метре – знаменитую «Песнь о Гайавате».