— Ну как, годится?.. — с замиранием сердца спросила она. — Ты сможешь прийти?
— Конечно, смогу. Я вылечу в Бостон утром. Во сколько вы обычно ужинаете?
Кейт знала, что Элизабет пригласила гостей на пять часов вечера и что за стол они обычно садились в семь или около того.
— Другие гости придут в пять, но если тебе удобно — приезжай раньше, — предложила она: ей вовсе не хотелось, чтобы Джо целый день болтался в аэропорту, ожидая назначенного часа.
— Да нет, в пять часов меня вполне устраивает, — небрежно ответил Джо.
Он приехал бы и в шесть утра, если бы Кейт разрешила, но, увы, следовало поддерживать видимость приличий, хотя ему очень хотелось поскорее увидеться с ней.
Что с ним происходит, Джо сам не понимал, вернее, понимал не до конца. Годы эмоционального одиночества притупили его чувства, и он порой был слеп и глух даже в отношении того, что происходило в его собственной душе. Должно было случиться что-то поистине экстраординарное, чтобы он пробудился от своего летаргического сна.
— Послушай, а как мне следует одеться? — неожиданно спросил он.
Джо вовсе не улыбалось появиться в костюме, в то время как все остальные будут в смокингах и вечерних платьях. Смокинга у него по-прежнему не было, а занимать его у Чарльза, как он однажды уже делал, Джо не хотелось. Хотя бы потому, что впоследствии ему пришлось бы как-то пересылать смокинг и галстук обратно.
— На День благодарения папа обычно надевает темный костюм. Но он придерживается довольно свободных взглядов, так что тебе вовсе не обязательно следовать его примеру. Можешь надеть что-нибудь совсем простое — из того, что ты захватил с собой.
— Отлично! В таком случае, я надену летный комбинезон и унты, — заявил Джо, и Кейт рассмеялась.
— Хотела бы я увидеть тебя в таком наряде! — воскликнула она и при этом почти не шутила. Ей и правда давно хотелось увидеть Джо в его стихии.
— Знаешь, может быть, мне удастся договориться и в самое ближайшее время прокатить на самолете тебя и твоего отца, — сказал Джо, по-своему истолковав ее слова.
— Только ничего не говори маме, если не хочешь, чтобы тебя выгнали из дома. С нее станется! — предупредила Кейт.
— Ни словечка не скажу. Ладно, увидимся послезавтра.
Судя по голосу, Джо чувствовал себя достаточно уверенно, и Кейт попрощалась с ним так же спокойно, но когда они почти одновременно положили трубки, оба обнаружили, что ладони у них вспотели. Впрочем, у Кейт было куда больше оснований для волнения: ей еще предстояло предупредить мать. О том, что к ним придет еще один гость, Кейт заговорила с матерью на следующий день вечером, когда вернулась домой. Элизабет как раз перетирала в кухне фарфоровые тарелки из праздничного сервиза и мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Настроение у нее было самое благодушное, и Кейт решила, что настал самый подходящий момент.
— Хочешь, помогу? — предложила Кейт, как бы случайно заглядывая в кухню.
Элизабет удивленно обернулась. Каждый раз, когда ей требовалась какая-то помощь по хозяйству, у Кейт находилась Целая куча неотложных дел. Домашние обязанности она считала скучными, унижающими человеческое достоинство, о чем не раз заявляла во всеуслышание.
— Тебя что, исключили из колледжа? — поинтересовалась Элизабет и улыбнулась: Кейт редко удавалось ее провести. — Должно быть, ты совершила какой-нибудь поистине ужасный поступок, раз тебе захотелось помочь мне с посудой. Ну, в чем дело, дружок?
— Разве не может оказаться, что я просто стала взрослой и ответственной? — парировала Кейт, делая непроницаемое лицо. — И ниоткуда меня не выгнали. Наоборот, все преподаватели говорят, что я очень хорошо успеваю по всем предметам.
— Гм-гм… — Элизабет ненадолго задумалась. — Стала взрослой, говоришь? Что ж, это возможно, но крайне маловероятно. Насколько мне известно, ни в одном колледже не делают взрослых девиц из маленьких капризных шалунишек. Во всяком случае, не за три месяца. Для этого тебе нужно сперва прослушать полный курс, да и то… — Она с сомнением покачала головой.
— Отлично!.. — Кейт надула щеки. — Уж не хочешь ли ты сказать, что, когда я закончу колледж, мне будет нравиться перетирать тарелки?
— Именно это я и хочу сказать, — твердо ответила Элизабет. — В особенности если тебе придется вытирать тарелки для своего мужа.
— Ну, мама!.. Впрочем, давай поговорим об этом потом. Знаешь, я сделала одну вещь… очень в духе Дня благодарения. Помнишь, ты когда-то объясняла мне, чему посвящен этот праздник? — И Кейт с самым невинным видом посмотрела на мать.
Элизабет улыбнулась.
— Попробую догадаться. Ты своими руками зарезала индейку? И выпотрошила ее?
— Нет, но я пригласила к нам на ужин одного бездомного друга. Ну, не по-настоящему бездомного… Просто у него никого нет. Никого из родных, — сказала Кейт, стараясь разжалобить мать.
Это звучало достаточно разумно, и Элизабет кивнула.
— Очень мило с твоей стороны. Это, наверное, одна из девочек, с которой ты учишься? Бедняжка! — Элизабет вздохнула. — Такой праздник грустно проводить в одиночестве. Что ж, я всегда рада видеть твоих друзей, и еще одно место у нас найдется. Значит, всего будет восемнадцать человек.
— Спасибо, мама. — Кейт решила, что для начала неплохо:
по крайней мере, Джо будет куда посадить. — Только это не девочка… — добавила она и затаила дыхание.
— Ты пригласила к нам молодого человека? — Элизабет насторожилась.
— Что-то вроде того. — Кейт почувствовала себя крайне неуютно: наступал решающий момент.
— Что-то вроде?.. Как ты странно выражаешься. Он, наверное, из Гарварда? — предположила Элизабет и улыбнулась. Она была очень довольна, что у ее дочери появился молодой человек — студент Гарвардского университета. В Гарварде учились юноши из самых лучших семей. Странно только, что Кейт еще ни разу ей об этом не говорила.
— Нет, он не из Гарварда. — Кейт показалось, что ей предстоит броситься в холодную воду. — Ты его знаешь. Его зовут Джо Олбрайт.
Последовала долгая пауза. Элизабет молча смотрела на дочь, и в глазах ее горели невысказанные вопросы. Много вопросов.
— Значит, это тот… летчик? — промолвила она наконец. — Откуда он взялся?
— Он недавно прилетел из Калифорнии и позвонил мне. Я сама не ожидала — все произошло так внезапно… Вообще-то Джо собирался навестить Чарльза Линдберга, но… В общем, получилось так, что в самый праздник ему совершенно некуда податься.
— Но почему он позвонил именно тебе? — с подозрением спросила Элизабет. — Мне это кажется… странным.
— Наверное, ты права, — как можно беспечнее отозвалась Кейт.
Она не говорила матери, что переписывается с Джо, так что объяснить его звонок ей действительно было нелегко. А уж это приглашение… Кейт и сама не знала, что побудило ее пригласить Джо к себе домой. В крайнем случае, они могли бы поужинать в каком-нибудь ресторане, и все было бы гораздо проще. Теперь же ей срочно нужно было найти какое-то разумное объяснение.
— Может быть, он звонил тебе и раньше?
Нет, мама. — И это была чистая правда! — Мне просто кажется, ему очень понравился наш папа. К тому же Джо, наверное, очень одиноко здесь одному. По-моему, у него нет никого из близких. В общем, я не знаю, почему Джо… мистер Олбрайт позвонил именно мне, но когда он сказал, что у него нет никаких планов на праздничный уик-энд, я… Мне просто стало жалко мистера Олбрайта, вот я его и пригласила. Я не думала, что вы с папой будете против. Ведь ты сама столько раз говорила, что в День благодарения полагается благодарить бога за все его милости. А лучший способ отблагодарить его — это накормить голодного, дать приют бездомному и вообще оказать помощь тому, кто в ней нуждается. Что, разве я не права? — добавила она дерзко.
Кейт изо всех сил старалась говорить и держаться так, словно ничего особенного не происходит, но ее выдавала горячность, с которой она выдвигала новые и новые аргументы в пользу Джо. К тому же Элизабет была проницательной женщиной и хорошо знала свою дочь. Еще никогда она не видела Кейт такой оживленной и такой взволнованной. В свои пятьдесят девять лет Элизабет еще не забыла, каково это — быть влюбленной в кого-то, особенно — во взрослого мужчину, который тоже оказывает тебе знаки внимания. Ах, если бы это только был кто-то другой, а не Джо Олбрайт!.. Почему-то он не особенно нравился Элизабет; во всяком случае, в его присутствии ей сразу становилось не по себе. На ее взгляд, он был слишком замкнутым, слишком себе на уме, и в то же время в нем чувствовалось глубокое внутреннее напряжение, до поры скрытое, но чреватое самыми непредсказуемыми поступками. Стоит такому человеку чего-то захотеть, и он своего добьется. Элизабет казалось, что Джо Олбрайт из тех, кто подавляет, подчиняет себе предмет своей страсти, чтобы потом, насытившись, отбросить его, как пустую ореховую скорлуп). Кейт, конечно, этого пока не понимала, но зато Элизабет понимала прекрасно, и именно это было причиной ее нынешнего беспокойства.