Но улыбка быстро исчезла, когда они зашли внутрь. Северус заметил, что Гермиона сглотнула, зайдя в пыльную комнату, в которой он когда-то лежал. Но и ему стало плохо — нахлынули воспоминания. Дрожь, уже несколько минут поднимавшаяся изнутри, вырвалась, и его затрясло. Посмотрев на Гермиону, Северус заметил блестевшие на ее глазах слезы.
— Мне так жаль! — пробормотала она. — Вместо того чтобы собирать эти проклятые воспоминания, я должна была помочь вам!
— Замолчите! — выпалил он, тяжело дыша. — Вы сделали именно то, что должны были. Вы хотели прощения? Получите. Мы можем уйти?
Гермиона опустилась на колени и прикоснулась к замшелому полу.
— Подождите, — еле слышно сказала она.
— Что, черт возьми, вы делаете? — взорвался он.
— Вспоминаю, профессор. Сожалею. Чтобы никогда не забывать. И вы тоже должны.
— Мисс Грейнджер! — Северус знал, что он близок к полной потере самообладания. — Я только этим и занимаюсь. Знаете, сколько раз за ночь я просыпаюсь, потому что вижу эту тварь? Я сплю как сосунок: просыпаюсь каждые два часа и реву! Пойдемте!
— Она вам снится, потому что вы все загоняете в подсознание. Пожалуйста, сэр. Идите сюда. Вспомните. Пожалуйста!
Противостоять умоляющему взгляду он мог всегда. Даже Лили в свое время прекратила попытки разжалобить его. Но в этой невыносимой всезнайке было что-то, заставившее его, словно марионетку на негнущихся ногах, подойти к стене и, облокотившись, медленно скользнуть на пол.
— По-моему, я вас ненавижу, Грейнджер, — медленно произнес он.
— Это ужасно, — прошептала она, выглядя так, словно он ударил ее по лицу.
Северус спросил себя, как же низко он еще может пасть. Он не знал, что заставило его произнести это. Но был уверен, что не имел в виду ничего подобного. Он ненавидел пребывание здесь, затхлый воздух хижины, который заполнял легкие, пока он сидел с широко открытыми глазами и видел перед собой пасть с огромными, покрытыми ядом клыками. Северус разрешил воспоминанию захлестнуть себя, заполнить каждую клеточку. Это было настолько ужасно, что тело покрылось холодным липким потом.
Северус подумал о светло-карих глазах, смотревших на него тогда с болью и тревогой. Но она все же сделала единственно правильное в тот миг и сохранила его воспоминания для Поттера. Северус не ненавидел ее. Она упрямилась, сбивала с толку и раздражала. Была смелой, добросердечной и самоотверженной.
Он подумал, что находиться здесь с ней — не самое худшее, что могло случиться. Но, разумеется, промолчал.
*Врач, исцели себя сам!
========== Глава 6 ==========
Следующие два дня у Северуса совершенно не было времени, поэтому на очередной сеанс к Гермионе Грейнджер он пришел только в четверг вечером.
— Профессор Снейп, — кивнула она, не поднимая головы.
Снейп нахмурился. Гермиона казалась такой неприступной и холодной. А он привык всегда видеть ее приветливой и милой.
— Как вы узнали, что это я? — резко спросил он. — Вы даже не соизволили взглянуть, кто вошел!
— Авгурей, — ответила она, все еще не глядя на зельевара.
Аккуратно обмакнув перо в чернила, Гермиона спешно закончила письмо.
— Он начинает ворковать еще до того, как вы входите.
Северус повернул голову в сторону молодого феникса, который переступал на своей жердочке, распушив перья. Казалось, он любой ценой хотел привлечь внимание профессора.
«Прекрасно, — подумал Северус, — вот он я. Что ты хочешь?»
Авгурей взмахнул крыльями и подступил к нему. Северус сделал шаг назад. Поведение феникса вызывало недоумение. В лучшем случае.
— Вы ему нравитесь, — заметила Гермиона.
Только почему ему сейчас так неловко?
— Забавная птица, — медленно произнес он.
— Да, забавная, — повторила Гермиона. — Как осмелилась птица или другое живое существо испытывать к вам теплые чувства? Пойдемте, — резко продолжила она.
Комната слабо освещалась несколькими факелами, в ней чувствовался запах массажного масла, которое использовала Гермиона. Она подошла к окну и устремила взгляд вдаль, хотя на улице уже стемнело и вряд ли что-то можно было увидеть.
— Снимите рубашку, профессор, и ложитесь, — пробормотала она.
Северус сел на кушетку и скрестил руки на груди.
— Какие-то проблемы, мисс Грейнджер? — прорычал он.
Она обернулась.
— Нет-нет. С чего бы? А теперь, пожалуйста, не могли бы вы раздеться?
Ее наигранная беззаботность раздражала, Северус даже подумывал встать и уйти.
Он хотел видеть перед собой ту Грейнджер, которой она всегда была. Серьезную, заботливую. А не отсутствующую и такую… фальшивую. Будто бы он что-то натворил, а она обиделась. Хотя, может, ее поведение никак с ним и не связано. Северус резко снял с себя рубашку и лег на кушетку.
— На сегодня не будет никаких ценных указаний, что мне можно делать, а что нельзя?
Некоторое время до него доносился лишь слабый шорох — она смазывала руки массажным маслом.
— Вы будете говорить, профессор. Расскажите о сегодняшнем дне, — тихо ответила она. — Что вы делали, что произошло, что вас взволновало. Думаю, могу не спрашивать, случилось ли что-то порадовавшее вас.
Ее голос звучал так насмешливо, что Северусу захотелось обернуться и посмотреть на нее, но Гермиона уже прикоснулась к нему — пришлось приложить все усилия, чтобы не застонать. Первая волна боли была очень сильной — она прошла сквозь тело, словно наждачной бумагой сдирая все до костей.
— Сколько баллов вы сняли сегодня? — спросила Гермиона. Звук ее тихого голоса подействовал успокаивающе.
Северус сосредоточился на том, чтобы ответить, и с удивлением заметил, что боль стихает. Она все еще была весьма сильной, возникая то тут, то там, и Северус не мог с ней свыкнуться. Но мог дышать. А кто может дышать — может говорить. Так всегда считал Волдеморт.
«Самое время, чтобы проверить эту теорию», — желчно подумал Снейп.
— Нисколько, мисс Грейнджер, — выдохнул он. — Вы… не поверите, но сегодня я вел продвинутые зелья у старших курсов, которые… — Он стиснул зубы, чтобы подавить стон боли.
— Которые что?
Почему она всегда так внимательна к нему? Казалось, она вливает в него не только магию, а затрагивает что-то глубоко внутри. Так глубоко, что сопротивляться он не может, и все, что остается, — беспомощно сдаться. Он решил ни в коем случае не думать об этом странном чувстве. Да и размышлять сейчас был не в состоянии.
— Которые давно… меня знают. — Он свесил голову с края кушетки, но не потерял сознания. Рой за роем раскаленные иглы впивались в его спину. Он слышал, как Гермиона говорит, но вслушиваться в ее речь не мог. Но не потерял сознание! Нет! Это уже маленький подвиг!
Боль немного отступила, и Снейп вспомнил о лете в далеком детстве. Северусу было лет семь или восемь. Стояла жара, было душно, дни длились бесконечно долго, а солнце с самого утра выжигало все вокруг. Он заснул с книгой в руках на лугу вблизи реки, а когда проснулся,не мог даже вдохнуть нормально. Спина покраснела, а на лопатках вздулись пузыри. Как в тумане он дошел до дома, где мама позаботилась о нем. Она облила его какой-то прохладной жидкостью — лишь много позже он узнал, что это было чудодейственное зелье. Тогда он испытал такое облегчение, что заплакал от переполняющей его благодарности. А Эйлин Принц, обычно не слишком заботливая мама, взяла его на руки и терпеливо убаюкивала, пока он не успокоился.
Словно то спокойствие, которое на него снизошло тогда, перенеслось в это время, и он был благодарен маленькой гриффиндорке, хотя и не собирался плакать. Внезапно он почувствовал, как она провела рукой по позвоночнику, надавливая большим пальцем. Никаких ужасных вспышек боли, лишь небольшие ударные волны, проходящие по телу с небольшой задержкой.
— Вы все еще со мной, профессор? — пробормотала она.
— Да,— простонал Северус. — Я здесь… до сих пор.
— Очень хорошо. Расскажите, что вы чувствуете.
— Огонь… Вы сжигаете меня, мисс Грейнджер. Повторяете то, что не смогли завершить на первом курсе?