— Будете теперь припоминать это всю оставшуюся жизнь?
Хотя ее слова прозвучали серьезно, у Северуса возникло чувство, что она улыбается. Он мог мысленно вопроизвести ее улыбку. Когда Гермиона улыбалась искренне, ее глаза сияли, а рот растягивался чуть ли не до ушей.
Но вдруг он заметил кое-что.
— Я чувствую ваши руки, но боль уходит. Что вы делаете?
— Все как обычно. Теперь это делаете вы. Вы не сражаетесь больше со мной так рьяно. Или, точнее, ваша магия. Очень странно… — Ее голос затих, когда она, очевидно, задумалась об этом.
— Почему? — Перед глазами кружила темнота, которая обычно поглощала его, но в этот раз он не сдастся. Может, разговор позволит отвлечься…
— Вы сказали, что ненавидите меня, — отозвалась она так тихо, что Снейп едва расслышал. — Я думала, что все станет намного сложнее.
Северус устал. Устал постоянно говорить или делать то, что совершенно разнилось с его мыслями. Он вздохнул про себя и сосредоточился, что немедленно привело к новой волне боли.
— Мисс Грейнджер… — пробормотал он сквозь плотно сжатые губы, — как давно вы знаете меня? Думаете, я приходил бы к вам снова и снова, а на сеансах позволял себя мучить, если я вас ненавижу?
— Я не знаю. Приходили бы?
— Представьте на этом месте ваше рыжеволосое приложение и ответьте сами на свой вопрос, — выдохнул он.
— Почему вы ненавидите Рона? — спросила Гермиона. В ее голосе чувствовалась боль.
— Он не использовал свои таланты. Ему было лень думать своей головой. Он заискивал перед Поттером, пока это было выгодно, но бросил вас обоих при первой же опасности. Так ведь все было в том лесу?
Гермиона замерла и надолго замолчала.
— Вы всегда видите только черное и белое, сэр. Рон такой, какой есть. Он был младшим сыном в большой семье. Он жаждет внимания и достойного обращения к себе. И когда сталкивается с проблемами, ему легче убежать от них. Но у него правильное представление о ценностях и друзьях, поэтому он вернулся.
Северус фыркнул.
— В любом случае я рад, что не оказался Орестом. Убрать его с дороги не составило бы проблемы.
На этот раз Северус был уверен, что Гермиона улыбнулась.
— Сколько раз мне нужно повторять, что я намного охотнее была бы Еленой.
— Сожалею. Я знаю, что выгляжу неправдоподобно хорошо, но с Парисом мне не сравниться. — Он не мог поверить своим ушам. Это он только что пошутил?
Очевидно. Потому что она рассмеялась.
— Тогда я рада, что в ближайшее время не стану ни жертвой похищения, ни ответственной за разжигание войны. — Гермиона три раза осторожно провела руками вниз по телу пациента, от плеч до бедер. — На сегодня все, профессор. Не желаете чашечку чая?
Откуда взялись мурашки, если еще недавно вся спина горела адским пламенем?
— Вы всегда так делаете? Поглаживаете после массажа? — хрипло спросил он.
Гермиона серьезно кивнула.
— Да. Так я прощаюсь с вашей магией. Говорю, что ухожу с миром, как и пришла. Просто до сегодняшнего дня вы не замечали этого, поскольку всегда были без сознания.
Северус измученно сел.
— Я бы не отказался от чашечки чая, мисс Грейнджер, — пробормотал он.
Когда он вышел из массажной комнаты, на столе уже дымилась большая чашка чая, а Гермионы нигде не было видно.
Северус чувствовал себя достаточно хорошо, поэтому, взяв чашку, решил пройтись по вестибюлю, чтобы осмотреться. Напротив стены, украшенной подвижными плакатами, располагалось широкое окно. Снейп подозревал, что вид из него открывался либо во двор, либо в сад. Несколько дверей вели из коридора, и Северус подумал, что не будет ничего плохого, если он откроет одну из них и заглянет.
Внутри оказался почти такой же кабинет, но с бассейном, в котором плескалась непонятная субстанция. Она была жесткой и слегка покачивалась, хотя Северус не мог определить, что именно вызывает движение.
— Лечебный бассейн, — сообщила Гермиона, оказавшаяся позади него.
Северус слышал ее шаги, хотя она старалась ступать легко и неслышно, но был слишком занят разгадкой вещества в бассейне, чтобы обернуться.
Он задумчиво отпил чай.
— Что это?
— Я создала его для Малфоя. Буду ухаживать за ним.
Жестом она зажгла все свечи в комнате, подошла к бассейну и опустила в него руку. А когда вынула, с руки свисало несколько грязно-белых, толстых, около десяти дюймов длиной пиявок.Глаза Северуса расширились.
— Корейские змееобразные драконы, — удивленно сказал он.
— Огненные, если точнее, — подтвердила Гермиона.
— И?..
— Корейские огненные драконы, которые живут в собственной первородной жидкости, могут разбудить магию в человеке. Я не совсем уверена, что случилось с Малфоем, но он не только отказывается от всех контактов с внешним миром, но из него ушла магия. Приходится искусственно поддерживать его жизнь, внутривенно вводить питание, потому как сам он отказывается принимать пищу. Он очень сильно похудел. И если все оставить как есть, то вскоре он умрет от обезвоживания.
— И что, по-вашему мнению, с ним не так? — Северус против воли был очарован.
Гермиона покачала головой.
— У меня есть смутное подозрение, но сначала я должна связаться с его магией. Сейчас Малфой просто сквиб. — Ирония, что Малфой стал кем-то, кого его семья всегда презирала, вызвала слабую улыбку на ее губах.
— Признаюсь, мне любопытно. Почему все-таки вы согласились его лечить?
— Несмотря ни на что, я не могу видеть, как кто-то страдает, даже если этот кто-то — высокомерный ублюдок.
Северус приподнял бровь.
— Мисс Грейнджер, как вы выражаетесь!
Она лишь пожала плечами и указала на папку, лежащую на столе.
— Профессор, просмотрите это, — попросила она.
Он открыл папку и внимательно изучил несколько больших страниц. Документы о волшебном детском благотворительном фонде. Изначально фонд занимался учениками, ранеными во время финальной битвы за Хогвартс, а теперь и просто нуждающимися детьми. На заглавном листе был изображен маленький мальчик с темными волосами и огромными глазами. Он тянул свои слабые, тонкие ручки к Северусу, словно отчаянно просил взять его на руки. Вдруг цвет волос мальчика сменился, и слезы покатились по его щекам.
Зельевар таращился на колдографию.
— Это тот, о ком я думаю?
— А как вы думаете, кто это? — тихо спросила Гермиона.
— Маленький Люпин… — У Северуса ком встал в горле, так что не выдохнуть, и магия тут ни при чем.
Хотя Северус никогда не признался бы, он был потрясен.
— Тедди. Да. Мы сфотографировали его, когда основали фонд. Тогда у него постоянно глаза были на мокром месте. Мы подумали, что это станет лучшей рекламой.
— Мы? Кто основал фонд?
Гермиона перевернула папку. На обороте виднелось тисненное золотом: Фонд Золотого Трио, затем номер хранилища в Гринготтсе и призыв к пожертвованиям.
— Как всегда добросердечные гриффиндорцы, — пробормотал Северус, однако был впечатлен. — И какое отношение это имеет к Малфою?
Гермиона откинула волосы назад, ее лицо вдруг стало таким же загадочным, как у Моны Лизы.
— Этим я даже горжусь, — призналась она. — Я написала Нарциссе, что буду лечить Драко, но не возьму ни одного кровавого кната от них. А потом спросила, во сколько она оценивает жизнь своего сына, и выслала документы нашего фонда.
— И? — Северус смотрел на Гермиону во все глаза. — Да у вас слизеринские задатки, мисс Грейнджер!
— Хотите знать, сколько стоит жизнь наследника Малфоев?
— Вы заинтриговали меня, мисс Грейнджер. Сколько?
Она перелистнула несколько страниц и указала пальцем на последнюю строчку с суммой. Брови Северуса словно сами по себе взмыли вверх, и он тихонько присвистнул.
— Сто тысяч галлеонов, — сказал он. — Это, должно быть, треть их оставшегося состояния. От миллионов после всех процессов почти ничего не осталось.