Он слегка приподнял уголок губ.
— Это был комплимент или вы просто так восхищены моими мускулистыми ногами?
— Профессор! — это прозвучало бы возмущенно, если бы ей удалось удержаться от смеха. — Вы что-нибудь замечаете? — она переместилась к изголовью и медленно провела руками вниз по его плечам к груди.
— Тепло, точнее, даже жар, но вполне терпимо. Мне больше не кажется, будто я сгораю.
— Хорошо, — пробормотала она и нахмурилась.
Совершенно очевидно, она полностью сосредоточилась, поскольку Северус заметил, как ее ладони замерцали красным светом. Впервые он с восхищением наблюдал, как она лечит. От пальцев отделились голубоватые светящиеся струйки дыма и впитались в его кожу. Магия Гермионы встретилась с его собственной и явно была признана — он не чувствовал никакого отторжения. Только мышцы слегка подергивались, как при легком ударе током.
— Были ли среди ваших потенциальных любовников те, которых вы знали? — спросил он.
— Вы имеете в виду из Хогвартса?
— Например. Исключая вашего рыжеволосого выскочку, разумеется.
— Если вы не отзоветесь плохо о Роне, вам станет хуже, да? — отрезала она.
— Ну почему же? Просто я чувствую себя еще лучше, если удалось вас разозлить. А ничто так не выводит вас из себя, как гадости о ваших дружках, — объяснил он «принцип Снейпа».
— Об этом я еще не задумывалась, но, надеюсь, вам ясно, что я не дам отныне себя разозлить. — Гермиона покачала головой. — Нет, к счастью, мои одноклассники и другие люди из Хогвартса лучше знали меня, чтобы предлагать такое. Плохо только, что не все жители Англии учились со мной в одной школе…
— Я скажу вам, что действительно плохо. — Северус закрыл глаза и прислушался к себе. Не чувствовать боли от прикосновений другого человека оказалось для него чем-то совершенно новым. Позволить просто дотронуться до себя — нечто особенное, и теперь он сможет добавить это в свою сокровищницу ощущений.
— Профессор, вы уснули? И это пока я с затаенным дыханием ожидаю вашего откровения?
От неожиданности он открыл глаза и увидел, что Гермиона лукаво ухмыляется.
«Открытие номер три», — подумал он. Перед ним стоял человек, которому явно нравилось поддразнивать его, совершенно не испытывая страха. Ни недоверия, ни осуждения. Несмотря на то, что она знает его достаточно долго, чтобы помнить, на что он способен. Он задохнулся на мгновение, оттого что все внутри сжалось. В отличие от Лили и, в какой-то степени, Минервы Гермиона Грейнджер не принимала его с той доброжелательностью, как смотрят на красивого, но все же очень опасного хищника. С ней он чувствовал себя целиком и полностью человеком.
— Я задумался, выдержит ли такое потрясение ваша ранимая душа, но ваше нахальство переходит все границы. Поэтому скажу прямо. Не повезло — это когда приходят письма от ваших бывших учениц с совершенно аморальными предложениями.
— О нет!
Когда она смеялась, ее карие глаза вспыхивали особенным светом. Северус не мог вспомнить, чтобы он хоть когда-то находил это настолько завораживающим у другой женщины. Или, если быть честным, хоть у кого-то.
— Попробую угадать. Панси Паркинсон? Она еще в школьные времена строила вам глазки. — И Гермиона наигранно похлопала ресницами, округлив губы в восторженном “О!”
Северус пробурчал что-то, но не потому что она потешалась над ним. Неожиданно проснулась определенная часть его тела, а он не собирался лежать с эрекцией перед Гермионой Грейнджер. Нужно срочно что-то сделать, прежде чем она заметит, что с ним что-то не так. И сейчас окклюменция стала настоящим спасением — благодаря ей можно было не только закрыть разум от вторжения, но и запереть мысли и желания в подобие клетки. Выбросив воображаемый ключ, Северус перевел дыхание — теперь он мог отвечать.
Очевидно, Гермиона уже забеспокоилась — ее руки остановились на его плечах, и она внимательно на него смотрела.
— Вы так и остались невыносимой всезнайкой. Выше предположение насчет мисс Паркинсон верно. Но я готов поспорить, что даже вы не догадаетесь, от кого я получил самое непристойное письмо, заставившее меня покраснеть.
— Неужели? И на что спорим? — Гермиона вызывающе вздернула подбородок.
У него в голове тут же промелькнуло немало картинок, которые почти разрушили его ухищрения с окклюменцией. Но самодисциплина все же оказалась сильнее. Или же он просто внушил себе это.
— Вопрос был риторическим, мисс Грейнджер. Но я замечаю, как низко вы пали: вы азартны!
Гермиона осторожно проминала его шею. А Северус думал, как это удивительно, ведь обычно он никому даже не показывал шрам, а ей разрешил осторожно массировать грубый рубец.
— А вы отвлеклись, профессор. Мне теперь гадать, или вы все же скажете, от кого получили ужасно аморальное письмо?
— Лаванда Браун, — спокойно ответил он, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Гермионы.
Та ахнула:
— Правда?
— Стал бы я вам врать, мисс Грейнджер? — почти промурлыкал Северус.
Она покачала головой.
— Только истина исходит из его уст, — пробормотала она, словно что-то цитируя. Но прежде чем он смог спросить, что это означает, продолжила: — И что Лаванда написала?
Северус обнажил зубы в волчьей ухмылке.
— Полагаю, что-то наподобие того, что так вас сегодня разозлило. Вынужден признать, она была… очень изобретательна и подробна в мелочах. А еще много раз использовала неприличное слово на букву «т» и спросила меня, не хочу ли я сделать это с ней.
Гермиона неверяще распахнула глаза.
— Лаванда? Которая годы ждала своего принца на белом коне? Спросила: хотите ли вы с мной тра… —Она закашлялась и поправилась: — Со мной спать?
Северус посмотрел ей прямо в глаза.
— Да, — быстро сказал он и помолчал ровно столько, чтобы до Гермионы дошло, о чем она спросила.
Она покраснела с невероятной скоростью.
А Северус добавил:
— Именно это она и спросила.
Гермионе было так стыдно, что она не могла даже смотреть на него, а Северус откровенно веселился. И кто бы подумал, что вывести ее из равновесия до сих пор так легко? А румянец шел ей — Северус не был бы против почаще такое наблюдать. «Это нетрудно», — самодовольно подумал он и был почти разочарован, когда она в последний раз огладила его.
— Все, профессор, — пробормотала Гермиона и отвернулась.
— Никакого чая сегодня?
Она тихонько вздохнула, и ее плечи опустились — ведь знала же, что так легко не отделается.
— Если согласны побыть некоторое время в одиночестве. Мне нужно посмотреть, как там Драко.
— Даже наоборот, — заверил Северус и вежливо поклонился. — Тем радостнее будет для меня ваше возвращение.
Она пробормотала что-то подозрительно похожее на «мерзавец», но когда он вышел из комнаты, на столе его ждала чашка чая.
Гермионы не было почти четверть часа, а когда она пришла, то выглядела усталой и напряженной. Как бы ни нравилось Северусу злить ее, он не мог не увидеть, что она явно озабочена.
— Что случилось? — резко спросил он и отставил чашку.
— Ничего, и это самое худшее, — расстроенно отозвалась Гермиона. — Вообще-то после купания в бассейне со змееобразными драконами должны были активизироваться магические резервы Драко, и я смогла бы войти в контакт с ним. Но такое ощущение, что внутри него черная дыра, которая просто поглощает мою магию.
— Вы когда-нибудь сталкивались с таким?
— Нет. Мне нужно начать исследования. Может, директор даст мне допуск к Запретной секции.
— Она расстелит перед вами красную дорожку, как только вы заикнетесь об этом, — пошутил Северус.
Гермиона покачнулась и резко побледнела. Северус вскочил.
— Мисс Грейнджер!
Она покачала головой.
— Все в порядке. Я просто потратила слишком много магии сегодня. Но немного еды и сон приведут меня в порядок. В конце концов, магия — всего лишь форма энергии, а мы знаем, что энергия не исчезает в никуда.