В мирное время вполне хватало быть просто строгим и требовательным. Северус не снимал теперь баллы без причины, чтобы только отметиться в глазах родителей слизеринцев, да и змеек своих наказывал, если они были настолько глупы, что попадались на месте преступления. Но все же его за версту обходили все ученики, даже самые смелые — гриффиндорцы. И хотя Северуса уже не считали мистером Несправедливость, он полагал, что именно с гриффиндорцев нельзя спускать глаз, иначе они непременно ввяжутся в какие-нибудь непозволительные и даже опасные приключения.
И именно поэтому он всегда старался находиться поблизости от учеников старших курсов львиного факультета. Северус знал этих смутьянов и совсем не удивился, заметив четырех шестикурсников в красно-золотых шарфах, вылетевших из филиала магазина Уизли и торжествующе размахивающих чем-то. Он последовал за ними, настолько близко, чтобы не упускать из виду, но в то же время стремясь не привлекать внимания. Пока что они ничего не нарушили — покупать “умные ужастики” запретить им не могли, вот только нельзя было использовать их в Хогвартсе.
Мальчишки внимательно осмотрелись, а Северус сделал вид, что любуется вывеской магической лечебницы для мелких животных, приемная которой была настолько маленькой, что, по его мнению, туда не поместились бы больше двух человек с жабой. Но витрина сверкала чистотой и вполне годилась в качестве зеркала. Шестикурсники, невинно посвистывая, подождали, пока какая-то старушка прошла мимо, а затем разлили по всей улице светлую жидкость из небольшой голубой бутылки.
Проклятье! Северус очень хорошо знал, что в этом флаконе. Какой-то шутник недавно разлил это же вещество возле комнат Филча. Все, кто наступал на лужу, по грудь проваливались в какую-то желеобразную массу. Выбраться из нее не составляло труда, да и само желе опасным не было, но Филч очень испугался и его гнев на братьев Уизли только возрос.
Северус резко развернулся, чтобы наброситься на хулиганов подобно черному ангелу мести. Но в это время распахнулась дверь лечебницы, выпуская кого-то на улицу. Увернуться бы не удалось, и он привычно сжал зубы, когда какая-то женщина покачнулась, начала падать и схватилась за него. Светло-карие глаза испуганно взглянули в его лицо и тут же распахнулись, когда она узнала его. Гермиона отшатнулась так быстро, будто обожглась.
— Простите, профессор, мне так жаль! — пробормотала она.
Из клетки, плывшей за ее спиной, донеслось жалобное мяуканье.
— Сделаете такое еще раз и… — прошипел он, с трудом сдерживаясь, затем повернулся и рявкнул: — Двадцать пять баллов с Гриффиндора! С каждого! И если вы сейчас же не уберете это безобразие, сниму еще столько же! А потом немедленно возвращайтесь в Хогвартс, понятно?!
Он никогда не видел, чтобы гриффиндорцы действовали так быстро и слаженно — через двадцать секунд улица была очищена, а мальчишки исчезли.
С каменным лицом он повернулся к Гермионе. Она побледнела и отшатнулась снова. Но Северус не увидел в ее глазах страх. Только опасение, что она нечаянно дотронулась до него и причинила боль.
— Попробуйте еще раз! — резко сказал он.
— Я же уже извинилась, — примиряюще отозвалась она. — Я не заметила вас, а когда мы столкнулись…
Северус перебил ее:
— Я, кажется, выразился предельно ясно: попробуйте еще раз, мисс Грейнджер!
Гермиона уставилась на него. Лицо ее постепенно окрашивалось румянцем. Совершенно очевидно, она выпила его бодроперцовое зелье — ее глаза были ясными и внимательными, а мелкие усталые морщинки вокруг рта разгладились. Утомленной она больше не казалась и выглядела полной сил.
— Попробовать еще раз? — повторила сбитая с толку Гермиона.
Северус осторожно вытянул руку.
— Да, — проговорил он. — Дотроньтесь до меня. Я… почти ничего не почувствовал.
Она решительно покачала головой.
— Я в перчатках и, к тому же, больше вцепилась в вашу куртку, чем в вас. Я не буду дотрагиваться до вас.
— Мисс Грейнджер, вы постоянно ко мне прикасаетесь, так что отбросьте ложную скромность. Снимите перчатку и дайте мне руку, как это делают все воспитанные люди, которые встречаются на улице.
— С каких это пор вам известно слово “воспитанный”? — тут она испуганно прикрыла рот рукой. — Простите, нечаянно вырвалось!
И он поверил бы, если бы не ее смеющиеся глаза.
— Мисс Грейнджер, мне не терпится проверить, могу ли я снять с Гриффиндора баллы за вашу дерзость. Вы можете еще спастись, если наконец-то сделаете то, о чем я вас прошу. Тем более что ваш полукнизл, похоже, пытается выиграть в состязании крикунов.
Косолапус на самом деле громко возмущался насчет того, как ему не нравится висеть неизвестно где, да еще на холоде, да еще после того как пришлось выпить ужасное зелье у целителя, а теперь он очень голоден и хочет скорее домой.
Гермиона показала впечатляющие способности в невербальной беспалочковой магии, едва уловимым движением руки наложив на питомца силенцио. Косолапус негодующе таращил глаза, а затем и вовсе отвернулся, демонстрируя всем свой пухлый пушистый зад.
— Профессор Снейп…
— …ждет не дождется, когда же вы наконец пожмете ему руку! — его терпение, и так не самое сильное качество, казалось, вот-вот лопнет.
Очевидно, она это поняла, поскольку внимательно посмотрела прямо ему в лицо, которое — в этом Северус был уверен — все равно ничего не выражало. Смирившись, Гермиона вздохнула, сняла перчатку и осторожно протянула руку, прикоснувшись к нему кончиками пальцев.
Северус же не собирался отстраняться. Он схватил ее руку и потянул на себя так резко, что Гермионе пришлось упереться другой рукой в его грудь, чтобы не упасть. Сквозь его тело словно пропустили ток: он знал это чувство, поскольку мальчишкой прикоснулся к электрическому заграждению. Ощущение было интенсивным, Северус задохнулся, но не отпустил ее, и боль прошла так же быстро, как и появилось. Гермиона хотела убрать ладонь с его груди, но Северус прижал ее руку своей.
— Не надо, — пробормотал он. — Уже прошло.
Ему казалось, что он провел под водой несколько минут — так сильно колотилось сердце.
— Что ж, вопрос, есть ли у вас сердце, снимается, — пробормотала Гермиона, которая, разумеется, заметила это. Она убрала руку. — Как вы себя чувствуете?
Северус неохотно отпустил ее.
— Хорошо. Никакой боли. Неужели все прошло?
— Вы должны проверить, сэр, — ответила Гермиона. — Там идет мадам Помфри, попробуйте пожать ей руку. — Она помахала медиковедьме и улыбнулась, когда та поспешила к ним.
— Здравствуй, Гермиона! Северус! С вами все в порядке?
— Это мы сейчас проверим, если ты пожмешь мне руку, — заявил Северус.
— О нет, ни за что! Ты оторвешь мне голову, уж я-то тебя знаю! — Поппи недоверчиво посмотрела на него.
— Уверяю тебя…
— Пожалуйста, Поппи, — попросила Гермиона. — Это очень важный эксперимент. Профессор Снейп будет вести себя прилично, обещаю!
Медиковедьма смерила обоих недоверчивым взглядом, а затем несмело взяла Северуса за руку. Удар, который он почувствовал, оказался намного сильнее, чем до этого с Гермионой. Северус затрясся всем телом и упал на колени, но по-прежнему не выпускал руку Поппи.
— Немедленно отпусти, сумасшедший! — испуганно крикнула она.
По его лицу катились капли пота, а он сосредоточился только на ее руке, которую видел уже сотни раз, — крепкая, широкая и морщинистая. Она — не враг. Поппи — не враг. Все хорошо. Дрожь потихоньку отступала, как и потрясение. Судороги почти сразу прекратились. Кто-то опустился рядом с ним на колени, мягко обращаясь к нему. Гермиона Грейнджер. Не враг. Никогда. Со стоном он разжал пальцы.
— Все нормально. Уже лучше, — произнес он таким хриплым голосом, что женщины его едва поняли.