— О чем мы вообще думали, Альбус? Что думал я о твоем гениальном плане? Она сказала: я, возможно, самый могущественный волшебник из ныне живущих. Почему я не сразился с Волдемортом? Что он сделал бы мне? Авада? — Северус глухо засмеялся. — Это заклинание я могу применить не хуже, как доказал на тебе. Почему мы не позвали авроров и не уничтожили всех сумасшедших, как должны были бы? Не хватило мужества? Какие чертовы идиоты ведутся на прорицание?
Северусу казалось, что внутри прорвалась плотина, а он не в состоянии починить ее, не говоря уже о попытке остановить поток слов. Пожалуй, алкоголь был все же неплохой идеей, поскольку никогда бы у него так не развязался язык, будь он трезвым.
— Знаешь, что было бы самым правильным? Ты и я, старик, мы бы могли все закончить. На Тремудром турнире, когда Поттер появился с телом Диггори, мы должны были аппарировать на кладбище. Он звал меня. Было бы легче легкого провести двойную аппарацию в Литтл-Хэнглтон. А там мы бы уничтожили его, просто раздавили, как крысу или насекомое. Почему мы этого не сделали, Альбус? Кто бы нас сдержал? Малфой? Макнейр? Петтигрю? Не думаю. Я считаю, что был величайшим глупцом в мире, послушавшись тебя.
— О, Северус… — пробормотал Дамблдор.
Но Снейп наслушался достаточно умиротворяющих “О, Северус”, чтобы ему хватило до конца жизни. Ярость вскипела в нем, такая сильная и всепоглощающая, что он вскочил и, схватив стул, швырнул его через весь кабинет в стену. Раздался громкий треск ломающихся ножек, когда стул упал на пол.
— Мне надоело, Альбус! — проревел Снейп. — Надоело просыпаться от кошмаров, надоело таскать за собой груз вины, который с каждым днем становится все тяжелее и мешает дышать! Надоело просыпаться каждое утро и спрашивать себя, что, к чертову гиппогрифу, я вообще делаю! Почему я выжил, а ты мертв? Она говорит, я должен учиться жить. Но как, если смерть — мой самый близкий друг и верный попутчик? Почему она может смотреть на меня и не испытывать отвращения? Почему она улыбается мне, как будто ей действительно приятно находиться рядом?!
— Может, это действительно так… — нерешительно произнес Дамблдор.
— Нет! Как? Я ведь издевался над ней и унижал. Ты хоть раз видел, как она улыбается, Альбус? — Северус вовсе не ждал ответа, а с пьяной решительностью продолжал: — У нее ямочки, прямо тут! — он показал на свои щеки. — И когда она смеется… ее глаза тоже смеются. Она улыбается мне, как будто я этого достоин.
— Так и есть, Северус. Но кто же она, в конце концов?
— Грейнджер. Маленькая Грейнджер, любимица всех учителей, кроме одного. А теперь и он попался.
Северус уставился в пол. Казалось, тот был слишком далеко и к тому же качался.
«Хорошо, что у меня морская закалка, — отстраненно подумал он. — В конце концов, ведь капитан Ахав должен был обладать морской закалкой».
— Проклятье, я совсем пьян. Мне нужно идти. Протрезветь и помыться, от меня воняет.
— Подожди! — попросил старый волшебник, подняв руку. — Ты будешь приходить? Разговаривать со мной?
— Зачем? — Северус попытался нахмуриться, но обнаружил, что головная боль только усиливается, и расслабился.
— Я хочу быть частью твоей жизни, мой мальчик. Я надеялся, что ты когда-нибудь сможешь простить меня.
— Простить тебя? Похоже, смерть изменила тебя не в лучшую сторону. Если ты забыл — это я убил тебя. Ты должен прощать меня.
Дамблдор покачал головой.
— Я унизил и растоптал твою душу, когда потребовал своей смерти. Нет ничего хуже. Ты хороший человек, Северус, иначе бы так не мучился. Как бы мне хотелось, чтобы ты не страдал. И я не знаю, что связывает тебя с мисс Грейнджер, но если она улыбается тебе как другу, значит, ты действительно стоишь того. В ней нет притворства, и она всегда искала и находила самое лучшее в людях. Ты должен ей верить.
— Ты говоришь совсем как она. Или она как ты, — сказал Северус и внезапно почувствовал себя совершенно изможденным. — Удивительно, что люди, которые мне нравятся, всегда настолько гриффиндорцы, до отвращения. — Он решительно поднял голову. — Я приду, скоро. И я снова солгал: я не ненавижу тебя. Я до ужаса скучаю, но все же думаю, что за все, через что ты заставил меня пройти, я бы снова убил тебя. А потом скучал бы еще больше. — он задумался. — Есть ли в этом смысл?
Дамблдор улыбнулся — первая лукавая улыбка за все время, как Северус вошел в кабинет, — и поправил очки-половинки.
— Да, — ответил он с явным облегчением в голосе. — Да, есть. Передавай привет мисс Грейнджер! — крикнул он вслед Северусу, который уже стоял у двери.
Северус кивнул и вышел, не обернувшись. Иначе заметил бы, как Финеас Блэк появился в портрете Дамблдора.
— Невозможно поверить, что он из Слизерина, — проворчал он.
— И почему же, Финеас? — разумеется, Альбус знал, о чем говорит коллега, но не хотел признаваться.
— Быть таким недогадливым! По уши влюблен в бывшую ученицу и даже не замечает! Это уже стало традицией.
Дамблдор только рассмеялся.
— Можно подумать, ты объелся лимонных долек, так кисло ты выглядишь. Смерть не изменила тебя.
— Смерть никого не меняет, — пробурчал Финеас и отправился в свою картину на площади Гриммо, в надежде найти кого-нибудь, кто не столь благосклонно отнесется к новости о возможной связи гриффиндорки и слизеринца.
*
Северус был уверен, что путь в подземелья стал вдвое длиннее. Или же стены в два раза уже. По-другому не объяснить, почему он постоянно сталкивался с ними. Срочно нужно было отрезвляющее, иначе тошнота убьет его. Он вздохнул с облегчением, когда наконец-то ввалился к себе и распахнул двери хранилища. Менее довольным он стал, почувствовав горький вкус зелья на языке, которое с жестокостью и скоростью наемного убийцы выгнало весь алкоголь из тела через поры. Скривившись от отвращения, Северус потер глаза и направился в ванную.
Спустя четверть часа он все еще стоял под обжигающе горячим душем. И, наклонив голову, наблюдал за маленькими водоворотами возле ступней. Достиг ли он вообще чего-нибудь? Он напился для храбрости, накричал на бывшего наставника — от этой мысли Северус покраснел бы, если бы и так уже не напоминал вареного рака. А потом еще нес полную чушь, из которой теперь не помнил и половины. Зачем он рассказал любопытному старику о Гермионе Грейнджер? Северус устало прислонился к стене. Вот поэтому он обычно и не пил — слишком быстро терял контроль над собой.
И то ли он окончательно спятил, то ли у него начались галлюцинации, но Северус был уверен, что слышит отчаянный голос Гермионы. Ему понадобилось три или четыре секунды, чтобы понять, что это означает. Северус выключил воду, торопливо обернул бедра полотенцем и вылетел в гостиную прямо к камину. Гермиона с облегчением вздохнула, услышав его шаги. Затем ее глаза изумленно распахнулись.
— Простите, что разбудила вас… Вы мылись? В два часа ночи?
— Это ваша вина! — рявкнул он и поймал себя на ощущении, что говорит это сегодня уже не в первый раз. — Что вам надо так поздно? Что-то случилось? — он аккуратно присел перед камином, стараясь, чтобы полотенце не свалилось.
Взгляд Гермионы скользнул по его телу, и она явно отвлеклась.
— Я… Да, можно сказать и так. Кажется, я выяснила, что случилось с Драко. — Гермиона уставилась на капельки воды, стекающие по его груди, потом потрясла головой, словно отгоняя мысли. Взглянув на него снова, она поняла, что он все заметил, и стремительно покраснела. — Простите, профессор! — протараторила она.
— Мисс Грейнджер, вы же активировали камин посреди ночи не в надежде застать меня в компрометирующем положении? Полагаю, теперь вам известно, как можно вылечить Драко?
Для человека, который часто видел его обнаженный торс, она была на удивление рассеяна.
— В этом-то и вся сложность, — ответила она и снова сосредоточилась. — Я провела исследования и теперь знаю, что с ним произошло. Поглощение моей магии стало последним кусочком мозаики, как я только что выяснила. Я же рассказывала вам, будто мне кажется, что моя магия проваливается в черную дыру? Это на самом деле темные силы, еще хуже подобной дыры, и поэтому я пришла к вам.