Голос Гермионы слегка дрожал.
— Подумай, Северус. Ты презирал меня, с трудом выносил. То, что ты сейчас чувствуешь, — своеобразный синдром стокгольмского узника.
— Но ты не похищала и не принуждала меня ни к чему! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Чушь, Гермиона! Почему ты не можешь доказать храбрость твоего факультета и сказать мне прямо в лицо, что от одной только мысли обо мне тебе становится противно!
Она резко повернулась и крикнула, уставившись на него:
— Потому что это не так! Потому что я должна была это предусмотреть, но все равно повела себя непрофессионально! Потому что у меня появились чувства к пациенту! И, вместо того чтобы прекратить это, я была благодарна за каждое мгновение вместе…
У Северуса звенело в ушах. Гермиона могла быть очень громкой, когда хотела.
— Я тебе нравлюсь, — удивленно произнес он.
У Гермионы вырвался смешок.
— Северус, нравиться может собака или книзл. То, что я чувствую к тебе… — она беспомощно взмахнула руками, а он схватил их и сжал, — это намного больше, чем простая симпатия.
— Тогда я не понимаю в чем проблема!
— Проблема в том, что ты, скорее всего, не разделяешь мои чувства. И если я сейчас допущу, чтобы ты и я… чтобы у нас хоть что-то было, ты возненавидишь меня, когда поймешь. Ты думаешь, что неравнодушен ко мне, потому что я избавила тебя от боли. Ты доверяешь мне и чувствуешь себя в безопасности, может, и потому, что я одна из немногих людей в мире, кто по-дружески к тебе относится. Но это все ненастоящее, как демон, который притворялся ребенком. Ты старше меня почти на двадцать лет, но ты когда-нибудь жил, Северус? Ты должен сначала узнать жизнь, как малыш Авгурей, понимаешь? Я уже сказала: расправь крылья и живи! — Гермиона часто заморгала, чтобы сдержать слезы.
Северус разглядывал нее: покрасневшее лицо, руки, которые он до сих пор крепко сжимал.
— Значит, ты полагаешь, я все себе только выдумываю, — угрюмо сказал он. — Думаешь, что знаешь о моих чувствах больше, чем я, так? Хорошо, уговорила. Я брошу все и начну наслаждаться всей пропущенной мною жизнью. И с чего мне начать? Может, принять непристойное предложение мисс Браун? Прыгать на концерте Кровавых ведьмочек и пищать от восторга? Появиться в высшем обществе с орденом Мерлина? Да, замечательно… И когда, ты полагаешь, я буду готов сам решать, что чувствую? Через три дня? Неделю? Месяц? Десять лет?
Северус резко наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Он ничего не делал, не пытался надавить, не двигался, просто слегка приоткрыл рот и впитывал ее дыхание. Ее пульс ускорился, заставляя Гермиону почти задыхаться, но и она не шевельнулась.
— Когда мы увидимся в следующий раз, Гермиона, — пробормотал Северус прямо ей в губы, пытаясь сохранить самообладание, — когда мы встретимся… если ты действительно что-то чувствуешь ко мне, тебе придется сделать шаг навстречу.
А затем он с усилием отшатнулся от нее, резко развернулся в вихре взметнувшейся мантии и почти вылетел из дома, чтобы не потерять последние крохи достоинства и самоконтроля.
*
Если что-то и заслуживало название разбойничьего притона, так это Округ. Округ был областью, охватывающей земли, больше, чем Косой и Лютный переулки вместе взятые, — огромное круглое пространство перед воротами Лондона, защищенное сильнейшими заклинания против магглов, лабиринт из магазинов, лавочек, прилавков, арен, дорожек и закоулков, которые здравый смысл не в силах себе представить.
Здесь ошивалось все магическое отродье Англии. Здесь можно было запросто найти контакты, если кто-то планировал или искал нечто нелегальное. И то, что этот кто-то практически всегда оказывался обманутым, было частью сделки и лишь добавляло остроты. Не все слоняющиеся здесь были вне закона. Встречались еще и люди, считающие, что смешаться с толпой, где встречаются оборотни, вампиры, мошенники и прорицатели — это круто. Здесь имело значение только количество галлеонов, переходящих из одного кошелька в другой. Кто, что и почему покупал — никого не касалось.
Северус перешагнул через странного вида ручеек, текущий по улице, отодвинул в сторону маленького сморщенного мужчину, предлагающего собственноручно выращенного пожирателя гномов, и направился в сторону большого стадиона, словно в насмешку находившегося в центре Округа. Хотя было достаточно прохладно и моросило, Северус не накинул капюшон мантии. Он не собирался прятать лицо и знал, что его заметили. Вот только непонятно, кем его до сих пор считают.
В первый раз он появился здесь больше тридцати лет назад. Это было частью ритуала — новенькие избранные слизеринцы приходили сюда в сопровождении старшего, который показывал им все и объяснял, что можно сделать, а что — не стоит, если они не хотят очнуться в темной улочке и обнаружить, что лишились не только денег, но и частей тела. Северуса сопровождал Люциус, который к тому времени уже больше трех лет не был учеником Хогвартса, но тем не менее покровительствовал самым сильным и многообещающим парням своего факультета. Люциус знал Округ как свой мэнор, и Северус предположил уже тогда, что немалая часть его предприятий была профинансирована из неизвестных Министерству источников.
Если, вопреки ожиданиям, Люциус еще в Англии, он когда-нибудь заглянет сюда — в этом Северус был уверен. Он не ожидал, что найдет его, но до Малфоя дойдет слух, что зельевар вновь появился здесь спустя столько лет.
Люциус ненавидел его, поскольку в качестве шпиона Дамблдора Северус очень много сделал для свержения Темного Лорда, но появление Снейпа здесь насторожит его. Верность и честь никогда не были в почете у слизеринцев. Что заставило Снейпа пойти против Волдеморта? Может, он хотел сам стать Темным Лордом? И был достаточно умен и могущественен для этого. Снейп надеялся, что Люциус подумает именно так, потому что тогда постарается встретиться. Северус толкнул тяжелые ворота арены и пошел через толпу людей, выкрикивающих ставки. И с благодарностью отметил, что ему уже почти ничего не стоит прикасаться к другим.
К несчастью, мысли тут же вернулись к человеку, который сделал это возможным. Гермиона. Она вбила себе в голову, что его чувство возникло из благодарности. Но ведь она же знает его! Когда это он был благодарен? Он поджал губы. Разумеется, он ценил ее способности и признавал заслугу. Но это совсем не значит, что его тянет к ней из-за этого! Упрямая трижды проклятая гриффиндорка! Он завершит то, что собирался, и если к тому времени она не признает, что и он способен чувствовать по-настоящему, придется на самом деле ее похитить, чтобы переубедить.
Его взгляд скользил по людям, снующим туда-сюда. Северус не ошибся. В честь сегодняшнего события собрались не только головорезы — многие «честные» маги из высшего общества появились здесь, чтобы увидеть зрелище. У добропорядочных английских магглов были лошадиные гонки, а у добропорядочных волшебников и ведьм — бои драконов. В воздухе висело возбуждение, вызванное изредка доносившимся ревом бестий, которых держали в огромных подземных загонах. Смесь из страха, предвкушения и ожидания витала над бурлящей толпой, и когда прямо из-под земли в огненном облаке показался организатор боев и провозгласил начало, можно было видеть, как толпа содрогнулась.
Северуса бой не интересовал. Он пробирался наверх, к трибунам. Если в квиддиче трибуны занимали в первую очередь, то тут можно было быть уверенным, что свободных мест будет предостаточно. Слишком часто драконы, разгоряченные боем, набрасывались на верхние ряды, когтями, хвостами и огнем расчищая трибуны, пока персонал и владельцы не отгоняли их.
Его взгляд скользнул по немногим храбрецам, все же отважившимся сесть здесь. Разумеется, большинство прикрывали лица капюшонами — не стоило открывать миру свою личность. Северус мысленно ухмыльнулся, поскольку несмотря ни на что узнал одного из зрителей. Даже капюшон не мог скрыть широкое розовощекое лицо, светлые пряди и голубые глаза Людо Бэгмана. Северус демонстративно откинул волосы с лица, упал на одно из сидений рядом с бывшим игроком в квиддич и скрестил руки на груди, ожидая начала спектакля.