Сразу же, как только вошел в этот заполненный людьми зал, Северус внимательно изучил все укромные уголки. И теперь двигался таким образом, чтобы он и Гермиона оказались скрыты от чужих глаз и ушей в нише за колонной. Только тот, кто собрался бы уходить, мог их обнаружить, но и это было маловероятно.
Конечно, Гермиона поняла, что попалась в расставленные заранее сети. Она гордо подняла подбородок.
— Северус…
— Помнишь, что я говорил в последний раз? — прорычал он.
Вместо того чтобы встать напротив нее, опереться руками о стену, прижать своим телом к стене и целовать, как он только что собирался, Северус прислонился рядом с Гермионой, достаточно близко, чтобы прикасаться к ней.
— У тебя есть только два варианта: либо ты говоришь, что я должен уйти, либо остаешься со мной. Так или иначе, но теперь все зависит от тебя, потому что свое решение я уже принял, если ты помнишь.
Она помолчала.
— А что с Нарциссой? — спросила она так тихо, что Северусу пришлось напрячь слух.
— Она мой друг. Ни больше, ни меньше, — честно ответил он. — Я ее очень ценю, но это ничего не меняет по отношению к тебе.
Он не смотрел на нее и притворился, что не слышит ее неровного дыхания.
— Это было трудно, — призналась она. — И самым сложным оказалось отпустить тебя, но… ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным. — Холодные пальцы коснулись его руки, поглаживая. — Я проклинала себя за свой эгоизм.
— Эгоизм? — недоверчиво спросил он.
— Да… эгоизм. Я хотела тебя, Северус. Для себя. Я знала, что не права и что лучше отпустить тебя. Чтобы ты мог познать… новые ощущения. Но мне было больно. Всякий раз, когда открывала газету, я находила статьи о тебе. Через день появлялись твои фотографии с Нарциссой или другими женщинами. Я не могла… И я ненавидела себя за то, что…
— Что? — хрипло спросил он.
— Что скучаю по тебе. — ее плечи поникли. — Это так неправильно, так непрофессионально… Если бы мы встретились при других обстоятельствах, все было бы по-другому. Но ты пришел ко мне как пациент, ты был уязвим, а я… — она не могла подобрать слова. — А я в какое-то мгновение поняла, что жду тебя снова и снова.
— Всегда считал себя шпионом, думал, что замечаю любые мелочи. Оказывается, ошибался, — пробормотал Северус. — Ты хорошо скрывала свои чувства.
— Я сначала сама себя не понимала, — призналась она. — Боюсь, я совсем неопытна. Рон как-то назвал меня книжным червем, которого интересуют только знания.
— Все-таки придется устранить его, независимо оттого, украду я тебя или нет, — зарычал Северус. — Тем более что в последние недели я только и думаю о том, чтобы тебя похитить. Надеюсь на полное излечение от стокгольмского синдрома.
Она слабо улыбнулась.
— Не думаю, что расстроюсь, если ты это сделаешь. Уж лучше бы ты похитил меня, чем вся эта канитель с традиционным ухаживанием волшебников. Я прочитала об этом. Просто из твоих уст это звучало так напыщенно, что я не удержалась.
Северус разозлился и попытался освободить руку, но Гермиона не отпустила. Наоборот, лишь усилила хватку, обвив его пальцы своими, и прижалась к нему настолько близко, что могла прислониться головой к его груди. Ее голос дрожал. Северус глубоко вдохнул, надеясь, что его не хватит удар — так сильно билось сердце в груди.
— Я никогда не задумывалась об этих устаревших правилах ухаживаний мужчины за женщиной в магическом мире, — продолжила Гермиона. — Какой смысл дожидаться, когда твой возлюбленный, наконец, соизволит появиться и трижды пригласит на свидание, а затем поцелует в обществе? Эти цветы и подарки — тоже ерунда. Когда женщина любит мужчину, она будет любить его, даже если он не преподносит ей букеты и конфеты. Иначе вся любовь сводится только к ценности подарков.
— Гермиона, — зарычал Северус, — тебя занесло. Замолчи уже!
Она подняла голову, и он, воспользовавшись этим, поцеловал ее. И это оказалось чертовски приятно, пусть и происходило вдали от людских глаз.
Мгновение было таким совершенным, будто само время остановилось.
«Поцелуй — это всего лишь поцелуй, — пренебрежительно отзывался Северус, когда все его одноклассники рассказывали о своих любовных приключениях. — Механическое сжимание губ с целью увеличения сексуального желания между партнерами», — усмехался он тогда. Конечно, он был прав, теория всегда брала верх. Да и не только теоретические знания имел он в запасе, потому что школьником целовался достаточно часто.
Но, видимо, тогда он делал что-то неправильно, или дело было совсем в другом: это не была Гермиона Грейнджер. Никогда еще губы женщины не казались ему настолько мягкими, сладкими, а движения языка столь дерзкими, эротичными. Гермионе пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Северуса. Она прижалась к нему грудью, и эта мягкость и полнота почти свели его с ума. С трудом Северус подавил рвущийся наружу стон влюбленного оленя.
Он прижал ее к себе еще крепче. Его сердце билось, как пойманная птица в клетке, невообразимый шум стоял в ушах. Но он чувствовал все: упругое молодое тело в руках, запах женщины, теплую кожу под рубашкой.
Но потом Северус понял, что шум в ушах не оттого, что вскипела кровь… Люди кричали и топали ногами. Рывком он отстранился от Гермионы и спрятал ее за спину.
— Что?! — непонимающе воскликнула она, прежде чем ее разум включился, а глаза прояснились. — Что случилось?
Но пока она не успела вырваться, Северус схватил ее.
«Гриффиндорцы, — мимолетно подумал он. — Всегда летят навстречу потенциальной угрозе, даже не задумываясь».
— Подожди, — прошипел он и прижал ее к колонне, чтобы осмотреться. — Мерлиновый яйца! — выдохнул он.
Гермиона резко вдохнула, увидев, в чем дело.
Двери зала, до этого распахнутые настежь, теперь были заперты. Десятки людей неподвижно лежали на полу, некоторые ползали на четвереньках в поисках укрытия. Повсюду пылал огонь. Кое-кто сумел спрятаться за опрокинутыми столами. Время от времени откуда-то вылетали проклятия, но все зря — так силен был противник. Посреди зала стояли два дракона. Настолько огромные, что их головы касались потолка, и это злило их еще сильнее, и хвостами они разносили в щепки все вокруг.
— Китайские огненные драконы, — прошептала Гермиона.
Совершенно ненужная информация, но если ненужные факты помогали ей сохранить спокойствие, то, по его мнению, она могла процитировать хоть всю Историю Хогвартса.
Несмотря на то, что эти твари были созданы для убийства, они были прекрасны в своей ярости. Темно-красное туловище, небольшую голову венчает венок из золотых шипов.
Похоже, весят они по паре тонн, решил Северус.
Самый большой («Самка», — прошептала Гермиона прямо ему в ухо) вытянул голову, издал оглушающий рев и выдохнул из ноздрей пламя в сторону людей, среди которых они увидели Гарри Поттера и Драко. Парни успели нырнуть в укрытие, но Северус не мог разобрать, задел ли их огонь. Гермиона схватила Северуса за руку, как только увидела человека, выступившего из-за спины дракона поменьше. Он улыбался и был красив как падший ангел, именем которого и был наречен.
Люциус.
— Полагаю, теперь все внимание сосредоточено на мне? — его голос прогремел по всей зале, усиленный Сонорусом. — Оставьте это бессмысленное сопротивление против драконов и меня, ведь мои азиатские друзья обладают большим преимуществом. Впрочем, как и я. Каждое направленное на них проклятие лишь больше разозлит их. — он переступил через неподвижно лежащего лицом вниз человека.
— Чего вы хотите, Малфой? — выкрикнул Гарри.
— Поттер! Например, для начала — тебя! Побудь снова героем и пожертвуй собой во имя всех присутствующих! И я велю моим драконам не трогать их.
Северус заметил нечто странное на голове Малфоя, что-то напоминающее наушники для пилотов. Он видел такие недавно на нелегальных боях драконов, но только сейчас понял, для чего они. Проклятье, именно так Малфой управляет драконами! Гермиона, по-видимому, пришла к такому же выводу.