У них не было времени ни для взаимных благодарностей, ни для отдыха, ни даже для того, чтобы попросту отдышаться. Оба стояли коленями на уже погрузившихся досках, и тьма доходила им до бедер. Лицо Вандиена было белым от напряжения в тех местах, где его не закрывала испятнанная кровью повязка. Не говоря ни слова, он потянулся вверх и встал на сиденье, потом перебрался на крышу. Ки влезла следом и растянулась подле него еще прежде, чем он успел предложить ей помощь. Сидя бок о бок, они тяжело дышали, как два умотавшихся пса, и тупо смотрели на черный прилив, медленно вздымавшийся кругом. Оба отчаянно нуждались в отдыхе, но отдыхать было некогда.
Казалось, чернота теперь поднималась быстрей прежнего. Ки слышала, как стонали и тяжко трещали в ее объятиях деревянные части фургона. А где-то там, за краем черного океана, осталась белая заснеженная дорога. Ки знала, что туда им уже не добраться. Тьма утопит их, раздавит и поглотит. Тень Сестер. Так вот что это, оказывается, такое…
Ки невольно подняла глаза, чтобы еще раз посмотреть на двух каменных великанш. Вандиен заметил ее движение и тоже посмотрел вверх.
Они уже утратили способность восхищаться и благоговеть. У них не было душевных сил изумиться красоте представших им серебряных ликов. Между тем перед ними было зрелище, увидеть которое доводилось немногим. Сурово-прекрасные, бескомпромиссно глядящие Сестры… и черный покров, стекающий на дорогу. Серебряные лица были слишком чисты, чтобы выглядеть человеческими; им были неведомы чувства – достояние низших существ. Вандиен умоляюще простер к ним руки… Громадные глаза великанш отразили его мольбу, но и только. Ничто не переменилось. Мрак по-прежнему полз вверх. И далеко, невероятно далеко, манил к себе белый снег. Сестры высились, застыв в поцелуе, и серебряные волосы двумя водопадами струились по каменным спинам…
– Умереть, созерцая подобную красоту! – вырвалось у Ки.
Вандиен взял ее за руку, и она обернулась. Он указывал ей глазами на край обрыва, вернее, туда, где этот край когда-то был. И Ки поняла. Уж лучше быстрая смерть! Край был довольно-таки близко, – если повезет, они сумеют добраться. А если не повезет – что ж, какая разница, утонуть на крыше фургона или по дороге к самоубийству!..
Ки хотела встать на ноги, но Вандиен вновь усадил ее. А потом соскользнул с крыши на поверхность черноты, от которой их отделяла всего-то ладонь. Ки завороженно следила за ним, ожидая, что вот сейчас он завязнет и начнет беспомощно погружаться… Ничуть не бывало. Его руки и ноги безостановочно двигались, а все тело изгибалось, словно в припадке. Как плывущая змея, мелькнуло у нее в голове. А потом на ум явилось нечто еще более подходящее.
Водомерка.
Ки знала, что непременно должна попробовать, но тело отказывалось повиноваться: измочаленные мышцы кричали от боли, в голове стучало. Вандиен извивался и корчился, медленно продвигаясь к краю дороги. Ки провожала его глазами и невнятно радовалась за него.
Фургон под ней заскрипел, потом затрещал и начал заваливаться набок. Как хотела бы Ки последовать за Вандиеном, но сама понимала, что ни воли, ни сил у нее на это уже не хватит. Вандиен не оглядывался. Чернота устремилась к ней, мягко тронула ее ногу…
И Ки отчаянно задвигалась. Какая там воля, какие силы! – панический ужас бросил ее вперед, заставляя ползти. И весьма вовремя. Не успела она покинуть крышу фургона, как эта крыша исчезла. Ки не смотрела вниз, в вязкий мрак перед самым лицом. Просто билась и дергалась, точно рыба, вынутая из воды. Тьма хватала и отпускала ее, хватала и отпускала – то руку, то ступню, то колено, но с каждым разом все неохотнее. Воздух и тот отказывался проникать в легкие. Ки никак не могла вздохнуть полной грудью. Ни единого звука не достигало ее ушей – все поглощал мрак. Край утеса был невероятно, непредставимо далек. И Вандиен – почти так же. Потом Ки почувствовала, что понемногу слепнет. Разум подсказывал ей, что тело достигло крайнего предела, – это меркло сознание. Но тут же заговорил животный, нутряной ужас, не имевший ничего общего с разумом: что-то внутри Ки знало, что это все та же овеществленная тьма пыталась ее захлестнуть.