Кровь Ханса была холодна как лед, но он старался сделать все возможное, чтобы выглядеть вполне дружелюбно.
— Я надеялся увидеть здесь цыган. Я хотел бы написать о них свою следующую книгу. — И он с надеждой посмотрел на Йенса.
— Здесь много цыган. Но на самом деле это просто ленивые существа.
Ханс не отвечал. Он выжидал, надеясь, что Йенс наконец-то догадается, о чем его надо спросить. Книга конечно же!
— Я должен сказать тебе, Андерсен, как хорошо была принята здесь твоя книга. Ее все прочитали и очень высоко оценили.
Йенс был вознагражден выражением облегчения, появившимся на лице Ханса.
— Ты уверен? Ты не просто так это говоришь?
— Конечно же, — ответил друг от всего сердца. — Моя сестра дважды читала ее. А все наши знакомые умоляют нас дать им возможность встретиться с автором. Тебе будет устроен королевский прием, Ханс Кристиан!
Гость распрямил спину и стал дышать более свободно. Теперь он мог спокойно отдыхать, зная, что ни одно критическое суждение не испортит его наслаждения.
— Я приехал развеяться, — сказал он Йенсу. — Я так долго работал без перерыва, что мой мозг устал. Мне нужен только отдых.
Но именно этого Ханс Кристиан и не нашел.
Не успел экипаж подъехать к маленькому кирпичному дому, как дверь резко распахнулась, и на ступеньках показалось маленькое фееподобное существо, стоящее на цыпочках. Ее руки были сложены на груди, а на прекрасном лице сияла чудесная улыбка.
— Это моя сестра Элсбет. С тех пор как умерла мама, мы ужасно избаловали ее, — объяснил Йенс. — Она наша радость. Тебе она понравится.
Ханс с трудом вылез из экипажа. Ноги так окоченели, что еле держали его. Ослепительная юная леди танцевала возле двери прямо под дождем. Свет очага следовал за ней, создавая ореол над ее сияющими волосами, переливаясь на ее ярком платье цвета огненных искр. Даже ее маленькие башмачки были того же самого цвета. Девочка танцевала, вполне осознавая, какую прекрасную картину она представляет в квадрате света. Элсбет улыбнулась Хансу, и ее щечки вспыхнули.
— Добро пожаловать в наш дом, герр Андерсен! — воскликнула она, хватая его руку своими маленькими ручками. Первый же взгляд на него убедил девочку, что знаменитый поэт был всего лишь ребенком-переростком, поэтому она и обращалась с ним соответственно.
— Только подумать, самый известный поэт в Дании посетил нас! У меня просто захватывает дыхание!
Подобное заявление было едва ли верным, так как ей еще вполне хватило дыхания на то, чтобы продолжать болтать всю дорогу до дома. Бедному Андерсену удалось пожать ее руку и что-то пробормотать в ответ. Что он ей сказал, Ханс не помнил, но понял, что его слова позабавили девочку, так как ответом на них послужил радостный смех, унесшийся в дождь. Ханс Кристиан то смотрел на ее макушку, как раз на уровне с его плечами, и видел маленькие дождинки, блестящие в ее волосах, как бриллианты, то невольно любовался черными ресницами вокруг прекрасных карих глаз, контрастирующих со светлыми волосами.
Девочка впереди них вбежала в маленькую гостиную, которая в эту минуту была такой теплой и уютной по сравнению с мрачной погодой снаружи. В камине пылал сильный огонь, а рядом с ним спал лохматый пес, опустив голову на лапы. Вишневые занавески и яркие подушки придавали комнате цвет и живость. А пианино и кресло с рабочей корзинкой, перевернутой вверх дном, говорили о пристрастиях Элси.
Юная леди подбежала к камину. Маленькие красные башмачки затанцевали между розами на ковре. Она попыталась прогнать пса с его теплого половика.
— Уходи, Принц! Если ты съел суп, я поколочу тебя, проказник!
Принц с трудом открыл один глаз, лениво пошевелил хвостом и снова уснул.
— Он не трогал его! — запела Элси, приподнимая крышку с котелка, дымящегося над огнем. — Видишь, Йенс, я весь день держала его горячим. Тебя так долго не было.
— Пароход опоздал, — ответил брат, помогая гостю снять плащ. — Но теперь это не имеет значения, раз мы уже здесь.
— Конечно, нет, раз вы уже здесь! Теперь, Ханс Кристиан Андерсен, садитесь, пожалуйста, в самое удобное кресло, а я налью вам самый вкусный в мире суп! Разве здесь не удобно?
Ханс что-то вежливо пробормотал. Прекрасный звук его имени, слетающий с губ девочки, гипнотизировал его, и он позволил проводить себя в кресло, в то время как Йенс излучал гостеприимство, а Принц сопел. Ханс опустился в кресло, склонив голову на подушку, которую подложила ему Элси под затылок. Она стояла и любовалась на него, и Ханс Кристиан покраснел до самых корней волос.
Элси занялась супом, а Йенс сел рядом, чтобы начать разговор. Затем Элси подвинула свое кресло поближе к камину, чтобы оставаться в центре внимания.
Молодые люди продолжили беседу, но Элси все время, бормоча что-то над своими узлами и роняя ножницы, постоянно отвлекала их внимание на себя. По какой-то непонятной ему причине Ханс стал думать о красных туфельках. Он представлял себе, как их прелестная владелица танцует и танцует в них без устали.
— Мадам Ингеман была добра к нам, — заметил Йенс. — Я все еще чувствую вкус ее ужинов!
Ханс внезапно вернулся к действительности.
— Она написала мне, когда вышла моя книга. Хочешь, прочту тебе кое-что. Я, конечно, не согласен с ней. Но… А, вот оно.
Не дожидаясь согласия, он достал письмо из кармана и начал читать:
— «Я верю, что маленькие эльфы из твоего детства — твои добрые гении, так как когда они живут в твоем воображении и в твоем сердце, то можно не бояться, что ручеек понимания запутается среди сияющих камушков. Я уверена, что маленькие эльфы покажут тебе дорогу через ясное голубое небо».
Он свернул бумагу и покачал головой.
— Не понимаю, почему я должен быть ослеплен сияющими камушками. Меня не интересует ни роскошь, ни великолепие.
Йенс быстро прикрыл рот рукой, но глаза Элси расширились с выражением понимающей симпатии.
— Как жестоко говорить такие вещи! — воскликнула она, наклоняясь вперед в сторону камина. — Конечно же вы не будете ослеплены сиянием! Каждый великий человек должен признавать свое величие. Я думаю, что сияние просто обязательно!
Йенс с удивлением посмотрел на нее. Каких книжек она начиталась?
— Я знаю это, — ответил Ханс, его сердце стучало, как молот. — Некоторые люди отмечены Богом. Я не виноват, что принадлежу к их числу.
Йенс с кашлем поднялся. Андерсен не изменился. Те же самые мысли практически в тех же самых словах он слышал из года в год в школе. Не один раз он предупреждал юного гения не говорить вслух подобных сантиментов, на что в ответ Ханс начинал плакать и Йенсу приходилось соглашаться с тем, что он не понимает подобных вещей, так как сам не является дарованием.
— Если ты уже поел, Ханс, то я отведу тебя в твою комнату, где ты сможешь переодеться в сухую одежду, — предложил он. — У нас как раз есть время до ужина.
Элси уже было хотела запротестовать, но вовремя уловила взгляд брата. «Хватит!» — грозно говорил он.
Ну что же. Ведь гость только приехал. У нее впереди масса часов, которые она проведет с новым знакомым в беседах о духовном. Особенно если погода останется плохой. Единственным препятствием всему могла стать тетя Гаррет. Она обладала очень наблюдательным взглядом и была воспитана на строгих принципах, которые не изменились за сорок шесть лет ее девичества. Этим днем у нее внезапно разболелась голова и она отправилась в свою комнату прилечь, предварительно оставив девочке четкие инструкции по приему гостя. Элси сразу же забыла их все, за исключением подачи супа на стол. Но и здесь девочка преподнесла это так, словно суп был ее собственной идеей.
Ханс Кристиан, так же как и она, не хотел прерывать их ленивого времяпрепровождения в гостиной. Но дискомфорт мокрой одежды был невыносим, и он последовал за Йенсом. Дождь стучал по крыше, и в камине в комнате Андерсена полыхал огонь. У умывальника стоял кувшин с горячей водой, а высокая кровать была набита пуховыми подушками. Здесь было все, что нужно для физического комфорта. А морально Ханс никогда раньше не испытывал такого состояния воодушевления. Если только тетя Гаррет одобрит его! Судя по ее описаниям в письмах Йенса, она должна быть значительным персонажем этого дома. Если ему удастся подойти к ней с нужной стороны, его поездка будет удачной.