«Что с ним? Где он сейчас? Неужели до сих пор ничего не известно? — Костюченко зябко повел плечами. — Как, куда, благополучно ли приземлился Иван? Говорят, что не приземлился, а приводнился. Ведь летел он над морем. Спросить бы у Кривцова, но того сразу после посадки вызвал командир полка. К нему же пошли, слетав на поиски, Железников и Буянов. Только что же они там так долго задерживаются? Похоже, видели Куницына, если послали вертолет. Но вертолет почему-то не возвращается».
Костюченко не мог больше ждать. Он снова зашагал к стартовому командному пункту. «Войду и спрошу, а после пусть как хотят ругают».
Войти в помещение Николай не успел. В дверях он столкнулся с майором Железниковым.
— Переживаете? — добродушно спросил командир эскадрильи. — Да-а… Такое дело… Понимаю, сам извелся. Но, кажется, нашли. Вертолетчики сообщили, что Куницына подобрала рыбацкая лодка.
Сзади послышались обрадованные голоса летчиков. Они оживились, заговорили разом, перебивая друг друга. Кто-то громко заявил, что другой вести и не ожидал. Чтобы Куницын, заядлый охотник и спортсмен, и не выбрался на берег из этой лужи? Да ему океан нипочем! Ему полета километров — семечки. Такой богатырь с грузом без привала всю сотню отмахает…
— А позавчера твой рекордсмен по физподготовке… того… подкачал малость, — подал голос Юрий Ашаев.
— Подумаешь, важность! — загудели пилоты. — Нечего тебе у начфиза очко зарабатывать… Просто не тренировался человек давненько… Подъем разгибом! А ты в плавании с ним потягайся. Или на лыжах…
Словом, у каждого отлегло от сердца, а Николай Костюченко вздохнул, будто гора с плеч:
— Ух… Теперь есть что сказать Лиле. А то хоть домой не возвращайся…
Дружили Иван и Николай — дружили их семьи. И жили они рядом, в смежных квартирах, дверь в дверь. Один идет на полеты — стучит другому, возвращаются с аэродрома тоже всегда вместе. Задерживается кто-то, жена уже тут как тут: «А мой где?» Особенно жена Ивана Лиля.
Вообще-то ее Лидой зовут. Лидией Сергеевной. Но Иван с давних пор — ой дружил с Лидой со школьных лет — называет ее Лилей…
— Только бы побыстрее Ивана домой привезли, — сказал Костюченко и, повернувшись к командиру эскадрильи, спросил: — Товарищ майор, а почему Куницына на борт вертолета не взяли?
— Пытался Савенке, да от воздушной струи лодка чуть не перевернулась, — объяснил Железников. — А до берега далеко. Теперь полковник Горничев в рыбацкий поселок звонит, чтобы там машину дали.
— Тогда порядок, — совсем уже успокоился Николай.
Радость летчиков оказалась между тем преждевременной. Не успел Костюченко договорить, как из стартового командного пункта вышел майор Буянов. Уже в самой походке его Николаю почудилось что-то тревожное, и он с нескрываемым беспокойством, почти с испугом посмотрел на него: «Что, что? Почему молчишь?»
— Плохи дела, ребята, — произнес наконец Буянов. — До рыбацкого поселка командир дозвонился, но Куницына там нет.
— А лодка? — шагнул к майору старший техник-лейтенант Решетников. Лицо его побледнело. — Кто же был в лодке?
— В лодке были рыбак и какой-то биолог, — устало ответил майор.
Все замолчали. Николай Костюченко нервно жевал погасшую папиросу. Юрий Ашаев сник, ссутулился, поднял воротник меховой куртки и смотрел куда-то в сторону. У Железникова от волнения даже губы посерели, он переступил с ноги на ногу, словно качнулся.
Над аэродромом нависла тоскливая тишина. Лишь возле самолетов все еще слышались голоса техников и механиков. Что бы ни случилось, эти люди должны содержать истребители в постоянной боевой готовности. Но и они работали сейчас как-то необычно тихо, почти бесшумно. Казалось, еще ниже спустились к земле тяжелые, мрачные тучи.
В небе виновато протарахтел вертолет. Его мотор сердито взревел в момент приземления, как бы злясь на собственную беспомощность, и разом замолк. Вертолет тоже возвратился ни с чем.
…На землю ложилась темная и холодная ночь. В военном городке, раскинувшемся на пологом склоне горы, невдалеке от аэродрома, уже начали зажигаться в окнах огни.
— А ведь сегодня суббота, — вспомнил вдруг Ашаев.
— Тяжелая суббота, — послышался голос полковника Горничева. Он подходил к летчикам и услышал последнюю фразу. Теперь все с надеждой повернулись к нему: уж он-то найдет правильное решение.
Так оно и было.
— Вот что, мужики, — заговорил Горничев (у него была привычка называть летчиков мужиками), — я созвонился с начальником порта. Там выделили для поисков Куницына несколько катеров, но людей у них мало. Нужно помочь. Я понимаю, все устали, но…
— Какие могут быть разговоры! — не сдержавшись, перебил командира капитан Костюченко. — Мы готовы.
— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул полковник. — Возглавит группу капитан Ашаев. А вам, Костюченко, предстоит более трудная задача. Вы должны вместе с замполитом побеседовать с женой Куницына.
Замолчав, Горничев обвел всех ожидающим взглядом, но никто, даже Костюченко, ничего не сказал. Тогда полковник распорядился отправить поисковую группу немедленно.
Торопить никого и не надо было. Все понимали, что дорога каждая минута, что их товарищу нужна срочная помощь. И вскоре по направлению к порту двигался битком набитый людьми зеленый военный автобус.
А Николая Костюченко еще сильнее охватило смятение. Если Куницына не нашли, то где же он? А вдруг не смог катапультироваться! Ведь не исключено, что на поврежденном при аварии истребителе заклинило фонарь кабины или не сработал стреляющий механизм…
АВАРИЯ В СТРАТОСФЕРЕ
Самолет вздрогнул, словно человек, которого укололи чем-то острым, и мгновенно перешел в крутое пике. С каждой секундой увеличивая и без того бешеную скорость, машина метнулась вниз, к серой массе слегка всхолмленных облаков. Она падала, не слушаясь руля, все круче опуская нос, и гудение реактивных турбин переходило в протяжный стон…
В первый момент капитан Куницын не понял, что случилось. Несколько минут назад он, выполняя команды штурмана наведения, пробил многоярусный слой свинцово-темных туч и, достигнув стратосферы, начал поиск «противника».
— Тридцать восьмой, вам курс…
— Понял. Выполняю…
Куницына наводил на цель штурман командного пункта капитан Перфильев. «Противником» был летчик из их же эскадрильи — капитан Кривцов. Словом, бой предстоял самый обычный, учебный. Такое упразднение Куницын отрабатывал, поднимаясь в небо, уже не впервые, но погоня за скоростной целью сразу захватила его целиком, не оставляя места посторонним мыслям. Летчик слился в единое целое с грозным сверхзвуковым истребителем, чутко отзывавшимся на каждое движение рулей.
На этом самолете Куницын начал летать недавно, но быстро освоил замечательную машину и глубоко поверил в ее надежность. Больше того, летчик полюбил ее, мощную, стремительную, послушную, можно сказать — умную. Те самолеты, на которых приходилось летать раньше, казались ему «суздальской стариной».
И сегодня поначалу все шло нормально, все было привычным и в то же время волнующим. Когда истребитель звенящей стрелой пронзил неприветливо-холодную полосу сизых туч, кабину сразу залило солнце и все вокруг закружилось в лучистом, радужном водопаде. Там, на земле, где над заснеженными сопками висят лохматые гривы слоисто-дождевых облаков, сейчас пасмурный, тусклый день, а здесь — бездонное голубое небо, по-летнему ласковое солнце. И никто, кроме летчиков, даже не подозревает об этом.
Упражнение было зачетным. Надо во что бы то ни стало настичь «противника», атаковать его и сделать несколько прицельных очередей, хотя тот постарается увернуться. Правда, сразить цель нужно не из пушек, а фотопулеметом, но все остальное в таком воздушном бою самое настоящее — и скорость, и головокружительные маневры, и дерзкие контратаки.