― Это можно считать чудом?
― Не то что бы чудом, — прошептал Максимус. — Я ничего наверняка тогда сказать не мог, помнишь, я сказал, что окончательно будет ясно через несколько месяцев, когда все полностью заживет и восстановиться? Теперь же я точно могу сказать, что все в порядке. У тебя явно сильная способность к регенерации.
― Такой нет у людей…
― Зато есть у магов.
― Я не маг.
― А кто же ты?
― Человек…
― Не похоже, и ты сам это понимаешь…
― Не понимаю. Я просто много не могу объяснить, но давай не будем о том, что я сверхчеловек, лучше скажи: можно ли снять с меня гипс?
― Почти…
― Почти?!
― Да. Твоя кисть еще не восстановилась, а остальные кости в порядке.
Максимус несмело помолчал, о чем-то думая, а после спросил:
― Может хоть теперь, расскажешь, кто сломал тебе руку?
― Не важно…
― Сэт, скажи честно, это была Наташа?
Сэт закрыл глаза, сделал глубокий вдох и, не найдя слов, молча взглянул на друга. Макисимус понял это молчание.
― Не понимаю я, как так можно было раскрошить кости. Она тебя пилила?
― Нет. Била, — тихо буркнул Сэт, пряча глаза, — стулом…
― Это когда…
― Когда узнала о беременности Лиры…
― Ты ей об этом сказал?!!
― Ну, да, — не понял удивления Сэт, — или мне стоило молчать?
― Ну… мог бы не в лицо говорить… или вообще написать…
― Серьезно? Это жестоко… Она ведь верила мне, понимаешь, что это значило?
― Да, но ты ведь, конечно же, ничего ей не объяснил…
― Разве это вообще можно объяснить?
― Но…
― Максимус, хватит!
― Тебя подставили!
― Ага. Ты мне снимешь сегодня гипс или нет?!
Максимус поник, понимая всю бессмысленность сказанных слов. Он взглянул на снимки затем на Сэта.
― Ты мне не доверяешь?
― Что за глупое предположение?
― Прежде ты мне все рассказывал, а теперь молчишь…
― А что я могу сказать?
― Ты ведь ее любишь!
― Ну, да… люблю…
― Так борись же за нее!
― А Лира…
― Она ведь, — тихо пробормотал Максимус. — Ну это же… разве… Это бред какой-то!
― Она ждет ребенка от меня, понимаешь?
― Но ты любишь Наташу, а она тебя!
― Не надо. Не мучай меня. Она и знать меня не хочет. На звонки она не отвечает, но СМС тоже. Пытался встречу назначит — не пришла. Она гордая и я наверняка для нее умер. Я ее предал.
― Помнишь, лет шесть назад ты приходил ко мне домой?
― Когда Илья Николаевич меня выставил из дома?
― Ну, да…
― Помню, конечно…
― Тогда твои мысли были такие же…
Сэт отрешенно посмотрел на Максимуса, вспоминая, то далекое время.
…Сэту было одиннадцать лет. В свой истинный день рождения он ушел утром из дома и бессмысленно бродил по городу. Именно тогда он и встретил впервые шестнадцатилетнего дебошира Урга, впервые напился и едва ли помнил, как вернулся домой и что вообще было вчера.
На утро следующего дня он проснулся в коридоре с разбитым лицом, горящей от пощечины щекой и ноющим покрытым синяками телом. В глазах плыло, а мозг слабо соображал. Кое как добравшись до дивана в гостиной он рухнул, пытаясь что-нибудь вспомнить. Дома было тихо, солнечные лучи, едва проползали в дом, а память упрямо не восстанавливалась.
Он снова уснул, крайне незаметно для себя самого.
Когда потом проснулся, дом наполнился звуками. На кухне кто-то гремел посудой, явно ничего не соображающий в готовке, но желая поесть. В коридоре то и дело кто-то шнырял, шаркая ногами, в холе работал телевизор. В доме явно властвовали ученики. Воскресенье. Илья должен быть дома. Ник тоже обычно дома. Получается…
Сэт резко открыл глаза. В его голову ворвалось огромное количество новой информации, будто весь воздух разом заговорил с ним. Он начал все понемногу понимать, правда, больше на уровне эмоций и ощущений, чем мыслями.
Он встал. Голова гудела и упрямо кружилась, но ноги, к счастью, прочно держали в пространстве. Картина окружающего мира несмело формировалась в его туманном сознании. Разноцветные линии и волны, проступали сквозь тьму, вздрагивали, но все же не исчезая.
Сделав пару острожных шагов, он убедился в своей устойчивости. Хромая, от острой боли в правой стопе, он вышел из гостиной. В коридоре на него налетел Кор. Это именно он так невыносимо шаркал ногами. Второй из близнецов тоже был здесь. Куда более спокойный Нор, стоял у стены с печальным видом, глядя на Сэта, которого еще вчера очень уважал, а теперь и не знал, как к нему относиться.
― Я, — начал было Сэт, но слова застревали у него поперек горла, от огромного чувства вины. — Простите…