Цветные и чёрные среди посетителей в меньшинстве, и в основном это люди искусства, достаточно известные для того, чтобы белые общались с ними почти на равных. Парадокс — клуб чёрный, а чёрные на вторых ролях, всё больше в роли официантов и артистов.
Есть и компании преуспевающих чёрных, но немногочисленные. Держатся они в большинстве своём несколько особняком, смешанные компании редки.
— Где там твоя подруга? — Интересуюсь у любовницы, поглядывая на часы.
— Она мне не подруга! — С негодованием, — у неё свой круг общения!
Переглядываюсь с Джокером, тот подмигивает и пожимает плечами. Улыбаюсь в ответ, и притянув любовницу, целую в висок. Затихнув в моих объятиях, ворчит уже потихонечку.
— Глэдис неплохая и очень симпатичная, но у неё родители с плантаций, понимаешь? Что она чёрная, а не цветная, ладно… Но у неё ещё бабушки-дедушки рабами были, воспитание тоже… рабское. Пусть родители и разбогатели недавно, а сидит это… понимаешь?
— Понимаю. Твои предки давно получили свобо…
— Мои предки никогда не были рабами! — Фыркает она, пихнув меня локтем, — Да, вот так! Чёрные среди предков есть, но рабов нет! Прапрадед мой ещё при французах в Новый Орлеан попал. История долгая, но рабом он не был!
— Прости! — Снова целую. Это действительно важно и Жаннет говорила что-то такое… мимо ушей пропустил, больно уж момент оказался неподходящий для таких откровений. Всё-таки креолка, несмотря на всё воспитание и образование, не слишком умна.
Щебечущая стайка чернокожих девиц, разряженных пышно и несколько безвкусно, прошла от входа в сопровождении двух цветных мужчин.
— Разные, видите? — Тихо сказала девушка нам, — парни наши… из нашего круга. А это — чёрные, они отдельно.
Разница сходу бросилась в глаза, и дело не только в цвете (ну или оттенке) кожи. Одеты креолы со вкусом, притом без слепых подражательств, видны элементы чисто креольской моды, вполне уместные и стильные.
Чернокожие девушки… ну действительно с плантаций! Одеты богато, но вразнобой и без понимания. Одна в чисто деревенском стиле… с поправкой на деньги. Другая скопировала наряд белой барышни, что при её цвете кожи смотрится неуместно. Да и с аксессуарами перестаралась. Но хорошенькая такая… уголёк.
Третья так… ни о чём, как выражался русский кузен. Упитанная губастая темнокожая девица с широким носом, одетая не то чтобы безвкусно, но без понимания. Явно за компанию взяли, как бы не в последний момент. Глаза круглые, вертит кудрявой головой по сторонам с видом попавшей на ярмарку деревенщины из глуши.
— Вон та моя? — Бесцеремонно поинтересовался Джокер, еле заметным жестом ткнув в барышню-уголёк, — ничего так… интересная.
Полчаса спустя совершенно очарованная манерами белого джентельмена, Глэдис заметно поплыла.
— Имей совесть, — тихонечко говорю Лесли, — понятно, что она дурища с плантаций, ну так и зачем это подчёркивать? Жаннет и креолы это знают, чёрные твоего юмора не понимают.
— Ты прав, — брат потёр лицо, — что-то меня занесло. Неловко немного, вот и пытаюсь шутить в своём извечном стиле. Неудачно?
— Почему же, — хмыкаю невольно, слегка повысив голос, заглушённый джазовым оркестром, коему с благоговением внимает Жаннет, — очень даже удачно, просто не вовремя. Перлы, публика не та.
— Шампанское, — ловлю официанта. Клуб Оникс один из немногих, где на сухой закон плюют прямо-таки демонстративно.
Чернокожие девицы с восторгом принимают довольно-таки формальные знаки внимания. Без сопровождения креолов путь в этот клуб им по сути заказан, а тут ещё и белые кавалеры! И пусть один белый кавалер пришёл со своей дамой, а второй нацелился на Глэдис, мало обращая внимание на двух остальных… но подругам в медицинском колледже можно и приврать!
— Неплохо, очень неплохо, — подёргиваю ногой в такт музыке. На эстраде сам Армстронг, а это такой драйв… Не слишком люблю джаз, но бешеная энергетика музыканта хороша, ни одна запись такого не передаст.
— Будешь? — Один из креолов показывает табакерку с выгравированным листочком коки на ней. Дежурно отмахиваюсь, он так же дежурно кивает и удаляется с кузеном попудрить носик.
С креолами мы не то чтобы приятели, но знакомцами назвать можно. Они из круга Жаннет, какие-то очень неблизкие родственники, так что пересекаемся не в первый, и скорее всего не в последний раз.
Люди это совершенно пустые, типичнейшая богема с поправкой на цвет кожи и специфику нынешнего времени. Есть относительно приличное наследство в виде недвижимости в Новом Орлеане и каких-то мелких пакетов акций, невнятное гуманитарное образование и связи в креольских кругах.
Желания работать нет, а признания хочется. Вот и крутятся в кругу цветных музыкантов и художников, занимаясь меценатством по мелочи, да вкладывая средства в творческие проекты.
Афроамериканская культура, будь то чёрная или цветная, переживает сейчас небывалый подъём, скорее даже формируется.
Танцоры, музыканты, актёры, шоу, клубы… вкладывай деньги в гарлемские таланты, не ошибёшься! Почти вся афроамериканская культурная жизнь сосредоточена в Гарлеме.
В Новом Орлеане существенно меньше и… она несколько иная, креольская. Афроамериканская, но наособицу.
Креолы в этой среде свои, да и родители их, кажется, имели какое-то отношение к искусству… Уж не знаю, чёрному, белому или креольскому. Так что несмотря на всю умственную вялость, не прогорают, и кажется даже, что-то там зарабатывают.
— Пошли танцевать! — Жаннет, изрядно заправившись шампанским, потянула меня за руку на танцпол.
— Зажжём, детка! — Шампанское добралось и до меня, — сегодня мы будет королями танцев!
Пару часов спустя, разгорячённые танцами и алкоголем, решили покинуть клуб.
— Хороший вечер, — подавая девушке плащ.
— Будет ещё лучше, — сверкнула та глазами.
— Пс! Мистер! — Полузнакомый официант, которому я не раз оставлял приличные чаевые, поманил потихонечку. Улыбнувшись Жаннет, отхожу в полутёмный служебный коридор.
— Драка будет, — горячо шепчет он, блестя белками глаз и выразительно гримасничая, — Джем Сандерс и Ларри Свинг на ножах разобраться решили.
— Не припомню. — Немного разбираюсь в уголовной иерархии Нью-Йорка и Гарлема — времена нынче такие, что знания эти отнюдь небесполезны. Да дровишек в костёр войны подкидываю… а имена незнакомые, — новенькие или мелочь какая?
— Для вас мелочь, мистер Ларсен, — смеётся приглушённо официант, — а для них уже я мелочью буду. Сутенёры это здешние, около клуба вертятся. Не самые-самые… но и не мелочь.
— Так мне что с того?
— Поглядеть не хотите? Двадцатка с носа, я вас так проведу, что сверху посмотрите, как они там в проулке режутся. Так-то я бы вас не позвал — эка невидаль, сутенёры из-за шалавы схлестнулись! Чуть не каждый день такое.
— Ну!
— Бойцы, говорят, отменные! — Зачастил официант, оглядываясь, — да и злы друг на друга. Не просто ножичками помашут, по поругаются, а точно вам говорю — до смерти! Интересный бой будет, мистер! Голову в заклад ставлю, не пожалеете! Завтра-послезавтра о нём говорить будут, а вы вживую видели, своими глазами, а не в пересказах всяких дурней.
Желания глядеть на гладиаторские бои не возникло — видел уже, да не раз… Не сказать, что зрелище неинтересное, хотя тут как повезёт. Просто не нахожу удовольствия от вида смертей на арене. Не противно или там жалко… просто неинтересно.
Видя, что вот-вот потенциальный доход может ускользнуть, официант апеллировал к Жаннет.
— … по двадцатке за всё, мисс! Быстро только решать надо, они вот-вот начнут!
— Никогда такого не видела, — прижалась ко мне та, заглядывая снизу в глаза.
— Пошли, — пожимаю плечами. Запутанные служебные коридоры привели нас на хлипкого вида металлический балкончик, выходивший на задний двор.
— Сейчас, — прошипел официант, — гляньте!
— Чёрная комедия как есть. Вроде и серьёзно всё, но… клоуны, блять, кровавые!
Сутенёры одеты как и положено представителя профессии, то есть ярко и броско — так, чтобы потенциальный клиент издали видел, к кому можно обратиться. Ну а отсутствие вкуса как бы предполагается изначально.