– Что ж, цари меняются, – значительно упирая на последнее слово, сказал приятель Саши Сеславина молодой эстляндский барон Таубе, – а служба по защите отечества остается.
Как обычно, в 6 часов утра адъютант гвардейского артиллерийского батальона Сеславин 2-й (1-м считался Николай) отдавал перед строем рапорт командиру батальона генералу Аракчееву, строго следившему за исполнением этой обязанности. Приняв от генерала распоряжения, Сеславин записывал их в книгу приказов и развозил по ротам. Для гвардейских артиллеристов порядок «павловской» дисциплины не изменился ни на йоту.
Вечерами Сеславин, если был свободен от дежурства, читал книги по военной истории. Иногда вместе с новым приятелем Таубе выезжал в свет, на вечера и балы. Красивого гвардейского офицера Сеславина принимают в знатных домах, где, разумеется, завязываются нежные ухаживания или, может быть, легкие связи. Естественно, жалованья подпоручика на такую «рассеянную» жизнь не хватало. Ждать же денежной помощи от отца, ржевского городничего, не приходилось.
Александр Сеславин понимал, что равняться с надменными владельцами сотен и тысяч крепостных, с титулованными сослуживцами, получавшими постоянные денежные вливания из богатых имений, он не может. Но и по службе, несмотря на безукоризненную дисциплину и отличные показания в артиллерийских стрельбах, успехов не прибывало. Он оставался всё в том же звании подпоручика. Как светскому молодому офицеру, Александру волей-неволей приходилось влезать в долги. Такая жизнь угнетала его.
Получив наконец чин поручика, он на несколько месяцев выходит в отставку (таковы были вольности дворянства); однако скоро возвращается в строй и получает назначение в десантный корпус графа Толстого. Командующий корпусом генерал-лейтенант Толстой отличался мягким характером, истинно светским поведением, добротой и великодушием. На долгие годы он остается «добрым гением» Александра Сеславина, покровителем, ходатаем за него перед царем и его доверительным корреспондентом. Тогда же только завязалась эта отнюдь неравная (ни по положению, ни по званию, ни по состоянию), но верная и доброжелательная привязанность.
Десантный корпус под командованием графа Толстого предназначался для действия русской армии в Ганновере, захваченном войсками Наполеона.
Тем временем основная русская армия (Австрия и Россия заключили военную конвенцию против Франции) двинула свои полки навстречу победоносному захватчику Европы.
В октябре 1805 года русские войска вошли в Австрию. Один из молодых офицеров, поручик Василий Петров находился в егерьском разведовательном отряде. Несмотря на осень, было еще на удивление тепло. Жители спокойно занимались своим хозяйством в деревнях, похожих на аккуратные, крытые красной черепицей миниатюрные городки. Города же казались прямо-таки красочными декорациями к какому-то театральному представлению, вроде балетного дивертисмента. Даже собаки лаяли здесь почти ласково. И повсюду летало множество голубей.
Когда подошли русские победители из Италии, они много чего рассказывали про красивую страну, про черноглазых, пылких южанок, не очень строго хранивших свое целомудрие. А с другой стороны, о том, что мужчины тамошние весьма свирепы и, чуть приревнуют, тотчас берутся за ножи. На улицах же городов беспокойно, могут напасть грабители. Есть негодяи, ставящие на перекрестках капканы или сбрасывающие с крыш железные обручи и арканы, которыми душат прохожих. Но французы навели здесь страху, и только суворовские богатыри, выбив воинские части Бонапарта, показали, как ведутся регулярные военные действия, к которым итальянцы, видимо, совсем не способны.
В Австрии же для нашей армии сложились не совсем благоприятные обстоятельства. Об этом переговаривались и в штабе главнокомандующего Кутузова и среди армейских офицеров. Ворчали и усталые, запыленные, плохо обеспечиваемые продовольствием солдаты. Поручик Петров слышал много разных пересудов, а война с французами на австрийской земле все не начиналась.
Петров за свою егерьскую смелость, выносливость, необычайную меткость в стрельбе из карабина был хвалим начальством. Егерские отряды рассыпали повсюду; французов искали сами, не доверяя австрийцам. Он видел, как приехал Кутузов с повязкой на глазу (повязка черная), и мундир тоже черный с золотым позументом. С ним в коляске находился австрийский генерал из Вены князь Шварценберг, весь в белом, будто мелом обсыпанный, – важная птица: член гофкригсрата. Он приехал, чтобы побудить русские войска как можно скорее идти на соединение с армией австрийского императора.