В веселом голосе Салли была примесь горечи, и это заставило Дэфида внимательно посмотреть на нее. Ему хотелось позондировать, но это было бы неэтично, особенно потому что Салли мгновенно почувствовала бы вмешательство. Еще несколько мгновений он наблюдал за Амальдой, потом ушел из клиники.
За месяц, который Амальда провела в Центре, очень худенькая эксцентричная женщина-ребенок превратилась во все еще стройную, но спокойную молодую женщину. Ее страхи медленно проходили под влиянием искусного лечения Дэфида и его способности сдерживать эмоции и ловко направлять жизненную энергию в нужное русло.
Первое занятие с Гарольдом Орлеем проходило, когда Амальду достаточно хорошо успокоили. Слабоумный Гарольд восстал против девушки. Для ее реакции нельзя было подобрать более точного слова, чем "зеркало". Жалость к слабоумному эмпату была быстро подавлена, потому что Гарольд расстроился и залился слезами. Сначала Амальда возражала, когда ее заставили работать с Гарольдом, но не могла отрицать, что он мгновенно реагировал на ее эмоции, и, пока она не может контролировать их в его присутствии, она не может рассчитывать на то, что сумеет в достаточной степени контролировать их на публике.
В первые дни в Центре она требовала, даже под действием сильных успокаивающих средств, чтобы ей сделали лоботомию, операцию, которая, как ошибочно считала Амальда, подавит ее талант. Потом она встретила Гарольда и поняла, что псионическая часть ее мозга не будет удалена при такой операции. Вторым этапом в реабилитации Амальды было ее знакомство с молодой талантливой звездой Центра, двухлетней Доротеей Хорват. Амальда быстро усвоила урок, преподанный ей таким образом.
Маленькая Доротея охотно играла с кубиками. Когда они падали, она злилась… а мать бессознательно, но твердо контролировала ее. Мысли молодого телепата были такими громкими и ясными, что Амальда безошибочно понимала аналогию.
- Итак, я обнаружила яркие новые игрушки в моем мозгу, а они не хотят играть со мной, правда?
- Вы должны научиться уравновешивать игрушки, как это делает Доротея… - мягко сказал Дэфид.
- Чтобы они все не упали с грохотом?
- На вас, - добавила Салли. - Как вечером на заводе.
Несмотря на успокоительные средства, Амальда побледнела и вздрогнула.
- Он не сможет найти меня, правда?
- Не здесь, за этими экранированными стенами, дорогая, - заверил ее Дэфид.
Когда Амальда смогла контролировать свои эмоции, Ваден стал принимать участие в занятиях. Во время занятий использовали феномен второго концерта на заводе. Амальда, с Рэдом, могла управлять эмоциональной атмосферой любой большой комнаты, могла передавать сензитивам любые эмоции, которые выбирала. Но сила, которую Дэфид и Салли ощущали на заводе, отсутствовала.
- Эта команда имеет ограничения, - Дэфид печально сказал Салли.
- Ограничения? - Салли была удивлена.
- Да. До тех пор, пока в обратном направлении не передаются темные эмоции, она может излучать любые светлые, какие хочет. Но я надеялся, что она и Ваден вместе будут достаточно сильными, чтобы противодействовать…
- Зарождающимся беспорядкам?
- Да. - Дэфид нетерпеливо наклонился вперед. - Это успокоило бы Франка Жиллингса и заставило бы его забыть, что он все еще против нее. А, подумай, что это будет значить для техники контроля за беспорядками: два человека вместо двадцати сензитивов, даже, если мы можем их найти, когда нужно… или вместо газа.
- Так вот что у тебя на уме.
- В таком случае, я думаю, мы позволим им работать командой на собраниях, которые имеют тенденцию перерастать в скандал: переговорах, ярмарках, промышленных шоу.
- А что ты скажешь о Волке?
- Видишь ли, я хочу заставить его выйти из леса.
- А Амальда? - спорила с ним Салли.
- На кого ты сделаешь ставку? На Волка или Медведя?
***
Дэфид оп Овен не относился так безответственно к безопасности Амальды, как могла подумать Салли, потому что он разослал всем сензитивам, предупреждение, касающееся Амальды или Бруса Вадена или любой необычной активности со стороны Рожнина. Тед Левис, главный полицейский талант, первым прислал интересное сообщение. Хорошо известный и уважаемый работник Агентства для исполнителей, который оказался поляком, обратился в Центр Радиовещания с просьбой найти пропавшего исполнителя Бруса "Рэда" Вадена, который в соответствии с записями работал, но на самом деле не появился ни в одной работающей труппе.
- Это может оказаться драматический театр, - Тед Левис сказал Дэфиду. - Парень действительно организует различные шоу для кабаре, но для этого ему не нужен режиссер такого класса, как Ваден.
- А что слышно об исполнительнице народных песен, которая работает без усилителя?
Тед Левис покачал головой.
- Рожнин, возможно, обнаружил, что Амальда - пташка Вадена, но также общеизвестно, что Жиллингс все еще охотится за певицей, которая начала беспорядки на заводе. Рожнин не глуп. Он хитер.
Дэфида устраивало, что Жиллингс все еще не выдвигал обвинение, потому что, пока Амальда приходила в себя и училась управлять своими способностями, это обеспечило бы ей определенную защиту.
Дэфид думал, что же Рожнин собирается делать с Амальдой, если доберется до нее, и когда это произойдет. Конечно, публику информировали в общих чертах о способностях талантливых людей, но никогда ничего не говорилось о более странных возможностях псионических сил. И, конечно, ничего о способностях Амальды по той причине, что пока Амальда не встретила Бруса Вадена, даже нельзя было предположить, что такое возможно. Итак, что же могло предложить Рожнину его буйное воображение? Понимал ли он, что он талантлив? С тех пор, как он получил власть над своей этнической группой, планировал ли он подчинить себе через Амальду весь город?
- Всеволод Рожнин - не дурак, шеф, - сказал Тед Левис Дэфиду. - Он находит работу и покровительство для своих славян. О, все законно; немного рискованно, если посмотреть под другим углом, но законно. И он быстро продвигается вверх своим способом. Он добивается сотрудничества там, где никто из пан-славян раньше ничего не добивался. Как, почему и что он делает, мы не знаем. Он может использовать разнообразный шантаж или обладать настоящим талантом. Хотя Жиллингс потеряет голову, если ему придется иметь дело с талантливым этническим лидером!
- Здесь могут скрываться вещи похуже, - сказал Дэфид, хотя было очевидно, что Тед Левис не согласится. - Вы нашли предсказателей ЛЕО, чувствительных и к Рожнину и к Амальде?
Тед Левис недовольно посмотрел на начальника.
- Они все спят на бумажных подушках.
- И?
- Шеф, вы знаете, нельзя оказывать давление на ценного предсказателя.
- Вообще нет инцидентов?
- Ни одного. Только неопределенное чувство тревоги. - Это был, очевидно, часто повторяющийся ответ, который больше не удовлетворял ни его, ни Дэфида.
- Пусть мозг будет открыт для Рожнина. И пусть Жиллингс не знает, что мы считаем Рожнина талантливым. Я начну использовать Амальду и Вадена, как команду. Раньше или позже Рожнин снова обнаружит ее.
- Вы хотите этого?
- Очень.
Когда Дэфид ушел от Теда Левиса, в его мозгу было воспоминание о Соланж Бош; ее грубое сумасшедшее лицо, когда она телепортировалась через стальную дверь на стоянке внутри здания.
***
Жиллингс очень хотел использовать Амальду и Бруса Вадена для предотвращения беспорядков. Он даже предложил отменить дежурства, но Дэфид посоветовал оставить еще на некоторое время. Команде было немедленно поручено множество собраний, конференций, съездов. Такие собрания поощрялись, чтобы отвлечь население, имеющее слишком много свободного времени, но каждое собрание могло перейти в мятеж при соответствующем воздействии. В каждом зале, где собирались люди, включая церкви, легально использовалась сигнализация, реагирующая на шум, но умные агитаторы выводили ее из строя, поэтому подавляющие газы не выпускались, когда уровень "шума" достигал высоты начала беспорядков. Профессиональные агитаторы научились регулировать свои голоса ниже опасного уровня, осторожно подстрекая свои жертвы к стихийному взрыву, с которым не могли справиться ни газ, ни водометы. И ни один провидец не мог рассчитывать на то, чтобы точно предсказать такой взрыв; обычно для эффективных действий всегда было слишком поздно.