Пиксель и Софи отошли от корабля и сели на металлические ящики у края ангара. За раскрытыми воротами синело море, от которого дул лёгкий ветерок.
— Как-то странно это, — задумалась Софи, — на острове раньше не было войн, а теперь… вдруг неожиданно… разрушители возникли из ниоткуда.
— К счастью, всё закончилось, — сказал корсар.
Он попытался улыбнуться девушке, но не смог. Хотя война уже ушла с Зекариса, с её последствиями придётся жить очень долго.
— Смотри, — Софи кивнула в сторону.
К Пикселю подошёл Билл.
— Ну что, кэп, нужен косметический ремонт? — скрипучим голосом спросил хозяин верфи, как всегда чумазый от работы и машинных масел.
— Разумеется, — отозвался Пиксель, — а ещё избавьтесь от всякой хренотени вроде штор и змей на мостике. И да, переименуй его в «Аркан».
— Будет сделано, кэп.
Из-под пола ангара вылезли жёлтые механические руки, и люди Билла начали чинить корабль.
За неделю город на Высокой горе был полностью восстановлен, и люди вернулись к относительно нормальной жизни. Грузовые каравеллы доставили необходимые материалы и провизию из ближайших подконтрольных Империи систем. Космос над Зекарисом по-прежнему охраняли тяжёлые корабли адмирала Бримстоуна, огни которых, словно звёзды, сияли в ночном небе.
Всех погибших похоронили на кладбище, которое находилось на скале рядом с церковью. Среди них были как служащие Имперской Армии и Флота, так и корсары Пикселя. На похороны явилось много совершенно разных людей. Капитан пришёл вместе с Боссом, Михаилом, Антимоном и ещё несколькими «космическими волками». Рядом он увидел адмирала Икабода Джозайю Бримстоуна в сопровождении адъютантов и охраны. Этот седой ветеран Флота с планеты Рейвенхольд сам походил на большой боевой корабль. Недалеко от Бримстоуна стоял Айзенштайн со штурмовиками, один из которых, как помнил Пиксель, был школьным приятелем Карла Птитса. Охранитель облачился в золотую броню с красным плащом, но не взял с собой молот — никто не принёс оружие. Штурмовики и солдаты сняли шлемы. Пиксель сначала не мог понять, где Софи, но быстро нашёл её рядом с матерью. Миссис Фокс печально опустила голову, а дочь, утешая, обнимала её.
Перед рядами свежих могил стоял священник в чёрной рясе и, размахивая кадилом и монотонно читая молитву Императору, отпевал павших. Когда он закончил, Пиксель увидел, как мужчина и женщина отдалились от остальных и направились к обелиску, который стоял под сенью пальм и зелёной листвы. Мужчина был полный, с большим животом. Он носил белую рубашку с коротким рукавом и чёрные брюки, а его глаза блестели — то ли от слёз, то ли от очков. Более стройная женщина надела блузку, длинную юбку и платок — всё чёрное. Мужчина пребывал в серьёзной задумчивости, а женщина непрерывно плакала. Она подошла к обелиску, рыдая, а мужчина положил руки ей на плечи. Пиксель понял, кем были эти люди. Эльза и Александр Птитс оставили тюльпаны у могилы своего сына. Охранитель Айзенштайн узнал о самопожертвовании Карла Птитса, посмертно присудил ему орден Героя Империи, не зная ни истинных мотивов капитана, ни всей правды об истории с кинжалом.
Пиксель отошёл чуть подальше, к статуе святого Титуса, вечному огню и зарослям. Он тоже хотел отнести настоящие, живые цветы в память о своём друге, но разрушители уничтожили многие фермы и цветочные клумбы. Поэтому корсар решил взять местные дикие цветы, чтобы не покупать искусственные из пластика. Он сорвал с земли шесть цветков, похожих на крупный белый клевер, и положил их у обелиска. Выпрямив спину, он прочёл надпись, выбитую на белом мраморе:
CAPTAIN CARL ALEXANDER PTITS
КАПИТАН КАРЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПТИТС
968 — 997
Man of faith and honor, beloved son and Hero of the Empire.
Человек веры и чести, любимый сын и Герой Империи.
Текст дублировался на общеимперском и великородинском языках, подчёркивая происхождение погибшего. Пиксель перечитывал строки снова и снова. Их явно писал кто-то совершенно не имеющий представления о Карле Птитсе. Но, возможно, сам капитан Имперской Армии и Лорд Разрушения и не хотел, чтобы другие хорошо знали его настоящего. Может быть, он сейчас, сволочь такая, затаился где-то в кустах и смотрит, как его родители и лучший друг рыдают над его могилой. Пиксель бы этому не удивился. Он посмотрел на пальмы и заросли, надеясь разглядеть за ними Карла. Но чуда не произошло. Никого там не было. Корсар, вздохнув, опустил голову и закрыл лицо руками. Совсем недавно Карл Птитс разговаривал с ним и сражался вместе с ним в храме чужаков. Но нужно смириться, Пиксель, смириться с тем, что друга больше нет.