На Заксенвельте чужаки зарубили родителей Фридриха топорами с электрифицированными лезвиями, а самого его забрали на одну из своих планет-тюрем. Там, в захваченных имперских казармах, космоварвары сталкивали самых сильных людей в гладиаторских поединках, а остальных держали в качестве прислуги. Фридрих был мальчиком на побегушках у бойца по прозвищу Шер-Хан. Грюнвальд видел, насколько жестокими могли быть человеческие подростки, и вскоре нашёл друзей, вместе с которыми он смог сохранить себя и противостоять тем, кто погрузился в звериное бешенство.
— Нас было несколько: Пиксель, Босс, Михаил, Антимон, Цапфер, Хелен, Лейба и я, — рассказывал он Карлу, — мы всегда старались держаться вместе, что бы ни случилось.
Авис удивился, что Рубер чередовал имена и прозвища.
— Босс был гладиатором — видел бы ты его мышцы, — продолжил Грюнвальд, — но все остальные стали слугами. Однажды мы решили, что с нас хватит, и сбежали из тюрьмы. Мы угнали лодку и улетели в сторону ближайшего имперского мира. За наше спасение стоит благодарить Пикселя — его родители были конструкторами кораблей и научили его управлять всякими посудинами и разбираться в гиперпространстве. А потом наши пути, к сожалению, разошлись. Вместе со мной в Замок из наших попали только Цапфер и Хелен, остальным это не надо было.
Друзья шли по длинной галерее с высоким потолком. Справа от них висели движущиеся портреты знаменитых Лордов и Леди Разрушения, а слева тянулись ряды готических окон, за которыми виднелся космос.
— А как вы сюда попали? — поинтересовался Авис.
— Ты мне порой напоминаешь Лейбу, Карл. Такой же мягкотелый, хороший дворянин. Увы, Лейба погиб во время побега — славный был человек. А вот Дэниел Цапфер лучше бы не выжил. Скользкий тип. Ещё раньше он был знаком с Валдоро: они породнились на почве всяких сектантских штучек типа поля сознания и всего такого. О, кстати, вот и Цапфер с Хелен.
Фридрих показал на одно из окон в галерее. На толстом каменном подоконнике сидели два человека. Рыжий кудрявый юноша в сиреневой рубашке и чёрных блестящих брюках оживлённо беседовал со светловолосой девушкой в салатовом платье, расшитом узорами трав и цветов. Он попытался поцеловать её, но тщетно — она его резко одёрнула.
— Я не хочу тебя больше видеть, сволочь! — услышал Карл её крик.
— Это неудивительно, — с умным видом заметил Фридрих, — Цапфер — тот ещё придурок. Решает все свои проблемы за счёт других и с головой уходит во всякие идиотские теории. Хелен всегда его презирала — она любит Пикселя.
— А это имя? — спросил Карл.
— Нет, прозвище. Он ещё в тюрьме себя так называл. Полнейшая посредственность, ну просто эталон вечной серости. Почему таким прекрасным девушкам всегда нравятся какие-то Пиксели? — на миг глаза Грюнвальда стали печальными, — она красива не только снаружи, но и внутри, а такое бывает очень редко. Храбрость, решительность, духовность. «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть» — так она говорит. Хотя я сомневаюсь, что это она сама придумала. Она зачитывается книгами вроде «Властелина Колец».
— А что это?
— Одна древняя книга. Я тоже читал и тебе советую. Она как раз о борьбе добра со злом — мы же сами этим и занимаемся. Увы, потом Пиксель вместе с Боссом и остальными ушёл в Имперский Флот. Ну, а Хелен до недавнего была вынуждена терпеть Цапфера — поначалу она дружила здесь только с ним, не считая меня. Но теперь она нашла себе новых друзей. Что ж, я рад за неё.
Цапфер исчез, а Хелен ушла в компании четырёх парней в одежде с такими же, как у неё, природными мотивами. Один из них нёс гитару. Заметив Грюнвальда вдалеке, Хелен подмигнула ему.
— Прям мыльная опера какая-то, — заметил Карл.
— А ты думал? — поднял бровь Фридрих.
Рубер вечерами сидел в комнате Ависа, и они вместе изучали сеть Тёмного Замка — с первого сентября браузер больше не ворчал. Несмотря на своеобразный стиль многих публикаций, Карл нашёл там много полезной информации из разных областей. А однажды Грюнвальд принёс ему карту памяти и запустил игру, в которой он узнал «Паладина Добра». Но вместо борца за справедливость в белых сверкающих доспехах он увидел на мониторе орды Зла.