— Может, пойдём другой дорогой? — тревожно спросил Карл.
— Не боись, остановка совсем рядом, — успокоил его Боря.
Единственным источником освещения, помимо небоскрёбов вдали, остался салон флаера, который остановился у одного из подъездов. Рядом с машиной расхаживал человек в плаще. Походка незнакомца была дёрганой и неестественной, а один его глаз светился зловещей красной точкой. Второй человек стоял у водительской двери с информационным планшетом в руках. По специфической угловатой форме флаера, большой, вытянутой радиаторной решётке и сигнальному маяку на крыше было нетрудно догадаться, кому он принадлежал и кем были те люди.
— Охранители, — шепнул Борис Карлу, — прячься!
Друзья скрылись за одним из припаркованных флаеров на расстоянии примерно метров двадцати от охранителей, с любопытством подглядывая за ними. Похоже, агенты Бюро были уверены, что кроме них самих, на улице никого нет. Карл дрожал от страха, но любопытство взяло верх.
— Сейчас поймают предателя, — полный предвкушения, шепнул приятелю Боря.
Автоматическая дверь подъезда открылась, и оттуда вышли два человека в броне и совершенно одинаковых масках с респираторами. Это были штурмовики Охранительного Бюро. Они вели полноватую женщину с мешком на голове, подталкивая электродубинками. Она мычала и не могла ничего сказать — скорее всего, из-за кляпа во рту. При виде происходящего Карл тихо ахнул.
— Тсс! — бросил на него предостерегающий взгляд Боря.
Похоже, охранители что-то заметили. Человек с планшетом поднял голову от устройства и окинул взглядом улицу. Карл старался больше не издавать звуков — вдруг охранитель подумает, что рядом пробежала уличная собака или кошка, и не обнаружит их с Борей. В это время человек с красным глазом повернулся к своему коллеге.
— What’s happening, Eisenstein? (Что происходит, Айзенштайн?) — спросил он на общеимперском языке.
Его низкий, механический голос был напрочь лишён эмоций. Без сомнений, школьники видели самого Анджело Иммолато, Ужас Беллармино. Все знали, что охранителя тяжело ранили подлые разрушители, и имперские медики заменили ему половину тела и почти все внутренние органы на искусственные.
— Nothing, sir, (Ничего, сэр) — ответил Айзенштайн, снова уткнувшись в планшет, — the street is clear (На улице никого нет).
«Слава Императору», — с невероятной радостью подумал Птитс. Ему и Боре уже ничего не угрожало.
Охранители переключились с непонятных шумов на женщину, которую штурмовики привели к угловатому флаеру Бюро. Мужчина с планшетом открыл заднюю дверь транспортного средства. Один штурмовик взял женщину на руки, другой оглушил её электродубинкой, и её бросили в машину. Затем Айзенштайн захлопнул дверь за арестованной, сделал пометку в планшете и завёл флаер. В круглых передних фарах загорелся тусклый жёлтый свет. На прощание окинув улицу красным глазом, Иммолато сел в салон к Айзенштайну. Машина взмыла в небо над домами и скрылась в тумане города, как будто её никогда не было.
То, что произошло рядом всего за несколько минут, поразило Карла. Он долго сидел на месте и смотрел туда, где лишь недавно ходили охранители. Сердце в груди Птитса взволнованно билось. И не только потому, что Иммолато и Айзенштайн едва не поймали их с Борей. Та женщина, которую они забрали, казалась ему очень знакомой.
— Пойдём отсюда, — Карла вернул к реальности голос Бори, — нас дома ждут.
Птитс испугался — одноклассника рядом не было. Но вскоре Карл в полумраке нашёл его — тот встал и уже собрался в путь.
Приятели дошли по той самой улице до остановки. Несмотря на отключение электроэнергии, наиболее вероятно, вызванное Охранительным Бюро, они сориентировались по жёлтым огням небоскрёбов и встали на небольшой, окружённой забором площадке, за которой раскинулась пропасть нижнего яруса — далёкая, недосягаемая поверхность Великородины, населённая бандитами и отбросами общества.
— Ты что-то явно не в духе, — Борис посмотрел на побледневшего друга.
Карл промолчал — он не мог ничего сказать.
— А знаешь, это было круто, — продолжил Боря, — они схватили опасную мятежницу прямо на наших глазах!
Птитс произнёс только одно слово:
— Шери…
Глава 3
Забвение
Шери Мертенс — так звали учительницу общеимперского языка, которая вела уроки у Карла и Бори. Она прилетела с далёкой Виллины и начала работать в школе после смерти прежней преподавательницы. Имперский всеобщий был её родным языком. Карл ни за что бы не заподозрил Шери в предательстве — ни он, ни кто-то ещё никогда не подумал бы дурного о молодой, набожной и доброй дочери священника. Возможно, Иммолато забрал вовсе и не её. Но при этом Карл с ужасом насчитал не одно совпадение — Шери тоже была полной и вроде как жила в том же квартале, где они с Борей наткнулись на охранителей.