Все шло хорошо. Некоторые стройматериалы, в виде, например, простынь, доставлялись нами из дому не совсем легальным способом, но другого выхода не существовало. Наконец наш планер готов. Еще затемно, перед рассветом, мы на трех подводах благополучно доставили его к месту взлета и принялись за сборку. Подготовку закончили часам к пяти вечера. Все растяжки прочно натянуты, действие рулей проверено. Правил регулировки самолета мы, конечно, не знали и собирали свое детище интуитивно, на глазок. Первый полет, как мы заранее договорились, должен был по справедливости совершить Володя, вложивший в общее дело больше нас инициативы и сил.
Дул встречный, довольно сильный ветер. Володя уселся на сиденье, поработал рулями и заявил, что готов. Автомобиль завелся и, натянув тонкий трос, начал тащить наш планер под горку все быстрее и быстрее. Вдруг планер круто взмывает, едва отрывая от земли хвост, и с высоты около трех — четырех саженей так же круто ныряет носом вниз. Треск — и гробовое молчание. Мы, обезумев, мчимся к планеру, думая, что Володя мертв... Но Володя, бледный, даже позеленевший немного, сидит среди обломков живой и невредимый. Он рассказал, что помнит, как, поднявшись в воздух, отцепил трос и дал ручку от себя. А что было потом — память не сохранила.
С грустью перетаскивали мы обломки нашего сооружения обратно в сарай. Неповрежденными оказались только задние лонжероны крыльев и хвостовое оперение. Но мы твердо решили отремонтировать планер заново. Работы было немало, но мы не унывали и трудились в поте лица. И вот, когда дело подходило к концу, на нас вновь обрушился удар: внезапно ночью загорелся сарай. Пока прибыла пожарная команда, сгорел дотла наш планер...
Но и эта неудача была ничтожной по сравнению с тем, что меня ожидало.
Перед стартом
В конце июля совершенно неожиданно из Иркутска приехала моя старшая сестра Мария. Я поразился, какой она стала красавицей и какой важной дамой выглядела. Первые несколько дней мы гуляли с ней под руку в городском саду. Никогда в жизни, как мне казалось, не получал я такого наслаждения от прогулок и уж, конечно, никогда раньше не поедал столько сладостей и мороженого. Мне казалось, что все прохожие и проезжие смотрят на нее, а может, так было и на самом деле, ибо, как я уже сказал, выглядела Мария прекрасно. Мое сердце наполнялось гордостью, что у меня такая сестра.
И вот некоторое время спустя Мария очень ласково, но вместе с тем твердо объявила, что увезет меня с собой в Иркутск и я буду там учиться в гимназии, с директором которой она уже договорилась. Заверила, будто бы директор этот, большой любитель спорта, берет меня как отличного гимнаста с удовольствием, и обещала предоставить в полное мое распоряжение совсем новый велосипед.
Слова Марии сперва оглушили меня. Я растерялся. Ведь учеба оставлена мною потому, что для меня была совершенно неприемлема перспектива посещения именно нашей, Минской гимназии. А предложение сестры заманчиво, начиная с самой поездки через Сибирь к Байкалу, о красоте которого мне так много рассказывали. Что же оставалось теперь у меня против ее предложения? Тяжесть расставания с матерью, с семьей, с товарищами? Но оба мои друга, Володя и Митя, оказались союзниками Марии. Володя даже дал слово, что дождется, когда я окончу гимназию, чтобы вместе ехать в Петербург, в летную школу...
И я заявил, что поеду в Иркутск. Мама моя повеселела, стала еще ласковее ко мне. Степан Афанасьевич подарил мне настоящие беговые коньки с башмаками... Только много времени спустя узнал я, что весь этот план был выработан мамой и Степаном Афанасьевичем.
Накануне отъезда вечером Володя, Митя и я собрались в мастерской и поклялись навсегда остаться друзьями. К сожалению, жизнь решила иначе...
Мария и ее муж Иван Николаевич Скалозубов жили в большой квартире, занимая весь верх двухэтажного деревянного дома. Мне была отведена очень уютная, а главное, отдельная комнатка; такой роскоши я еще никогда не имел. Получил я и обещанный сестрою новый велосипед «Дукс», на котором сразу же объехал весь город. Знакомство с городом оставило у меня самые лучшие впечатления.