– Он весит сто шестьдесят фунтов, а лондонская цена – шесть шиллингов за фунт. – Харкнесс хлопнул ладонью по бивню. – Такие здоровенные самцы еще попадаются, их там тысячи бродят. Только послушай бывалого охотника: забудь свои «шарпсы» и возьми слоновое ружье десятого калибра. Оно стреляет пулей в четверть фунта и, хотя брыкается как сам дьявол, бьет лучше, чем все эти новомодные штучки. – Морщины старика разгладились, в темных глазах загорелся огонь. – И еще совет: подходи ближе, самое большее на сорок шагов, и целься в сердце. Забудь болтовню про мозг, только в сердце… – Прервав свою речь, он горестно покачал головой. – Бог мой, как же хочется вернуть молодость!
Харкнесс пристально взглянул на молодого человека. Внезапная мысль молнией поразила его, и он чуть было не высказал ее вслух: «Дай мне Хелен другой ответ, ты был бы моим сыном». Однако, сдержавшись, старик спросил:
– Чем тебе помочь?
– Подскажите, где искать Фуллера Баллантайна.
Старый охотник широко развел руками:
– Эта земля огромна. Чтобы пройти ее всю, не хватит целой жизни.
– Поэтому я и пришел к вам.
Длинный стол из желтой капской сосны тянулся через всю комнату. Харкнесс локтем расчистил место среди книг, бумаг и баночек с краской.
– Принеси стул, – велел он и, когда Зуга сел напротив, снова наполнил стаканы. – Куда же делся Фуллер Баллантайн? – задумчиво произнес Харкнесс, накручивая на палец длинную серебристую прядь из бороды. Палец был длинным и костлявым, с уродливыми шрамами в том месте, где спусковая скоба перегретого или избыточно заряженного ружья при отдаче сдирала кожу до кости. – Куда пошел Фуллер Баллантайн?
Зуга молчал, понимая, что вопрос риторический.
– После экспедиции на Замбези, – продолжал старый охотник, – удача от него отвернулась, репутация почти погибла, а такой человек, как Фуллер, перенести этого не мог. Он всю жизнь только и делал, что гонялся за славой. Ни риск, ни жертвы – его собственные или чужие – не имели значения. Ради славы он готов был на все: на ложь, на кражу, на убийство.
Зуга резко вскинулся, сверкнув глазами.
– Да, на убийство, – кивнул Харкнесс. – Он убил бы любого, кто осмелился встать у него на пути. Я хорошо его знал, но это совсем другая история. Сейчас надо понять, куда он направился.
Старик отыскал на захламленном столе свиток пергаментной бумаги, осмотрел и, одобрительно буркнув, развернул. Это была начерченная тушью карта Центральной Африки от восточного до западного побережья – от Лимпопо на юге до озерного края на севере. Поля были испещрены фигурками и изображениями животных в неповторимом стиле автора.
В тот же миг Зуга возжелал эту карту всей душой. На самом деле все, в чем Харкнесс обвинял его отца, он ощущал и в своем сердце. Он заполучит свиток любой ценой, даже если придется украсть или, упаси боже, убить. Карта должна принадлежать ему.
Она была очень большая, не менее чем в пять квадратных футов, и нарисована от руки на лучшей бумаге, наклеенной на ткань. Уникальная карта – необычайно подробная, с обильными, но сжатыми пометками, сделанными очевидцем и написанными мельчайшим изящным почерком, который легко читался лишь с увеличительным стеклом.
«Здесь с июня по сентябрь собираются большие стада слонов».
«Здесь в древних выработках я нашел золотую жилу, содержание – две унции на тонну».
«Здесь народ гуту производит чистую медь».
«Отсюда в июне отправляются невольничьи караваны к побережью».
Сотни таких пометок располагались в аккуратно пронумерованных рамках с указанием точного местоположения на карте.
С лукавой усмешкой взглянув на восторженное лицо майора, Харкнесс протянул ему увеличительное стекло. Присмотревшись, Зуга выяснил, что области, окрашенные розовым, обозначают безопасные «коридоры» на высоких африканских плато, по которым можно перегонять домашних животных без риска укусов мухи цеце. Ужасная сонная болезнь, переносимая мухами, может уничтожить стадо. Африканские племена накопили эти знания за сотни лет, и Томас Харкнесс тщательно записал. Ценность таких сведений была огромна.
«Здесь пограничная стража короля Мзиликази убивает всех чужестранцев».
«Здесь с мая по октябрь нет воды».
«Здесь малярийные испарения с октября по декабрь».
Самые опасные области были особо отмечены, так же как известные пути вглубь материка, которых, впрочем, было немного. Зуга нашел на карте города и военные гарнизоны африканских царей с указанием сфер влияния каждого и имен подчиненных им вождей.