Она попыталась представить, как выглядит трюм в оборудованном виде – ярус за ярусом низких галерей, куда можно заползти лишь на корточках. Полки шли в пять рядов, значит, столько же и палуб, и каждая набита обнаженными черными телами, как банка сардинами, в грязи и нечистотах, их собственных и тех, что сочатся сверху через щели. А как представить, что происходит в полосе штилей на экваторе, в удушающей жаре, или когда две тысячи человек исходят рвотой от морской болезни в бурных водах, где Мозамбикское течение омывает берег у мыса Игольный? Что происходит, если в этом скопище человеческого страдания вдруг вспыхивает эпидемия холеры или оспы? Воображение отказывало, и Робин постаралась выбросить из головы ужасные картины, вновь и вновь взбираясь на груды ящиков и освещая каждый уголок в надежде найти более весомые доказательства.
Если в трюме есть доски для невольничьих палуб, они должны лежать в самом низу, под остальным грузом, и добраться до них никак нельзя… Впереди высилась дюжина огромных бочек, прикрученных болтами к переборке. Возможно, там вода, а может, ром на продажу… хотя, когда рабов возьмут на борт, воду можно налить вместо рома. Робин постучала по округлому дубовому боку ручкой скальпеля – звук глухой, значит, в бочке что-то есть.
Она присела на корточки на одном из тюков и полоснула по шву скальпелем, потом запустила руку внутрь, зачерпнула горсть содержимого и рассмотрела в свете фонаря. Бусы для торговли с туземцами, нанизанные на хлопчатобумажные нити. Нитка бус длиной от кончиков пальцев до запястья называлась битиль, четыре таких нитки составляли хете. Сделанные из ярко-красного фаянса, они относились к самой ценной разновидности – сам-сам. За один хете таких бус африканец из первобытного племени продаст в рабство сестру, а за два хете – брата.
Робин поползла дальше, осматривая ящики и тюки. Рулоны хлопковой ткани с ткацких фабрик Салема, известной в Африке как меркани – искаженное «американский». Клетчатая материя из Манчестера – каники. Вот длинные ящики с лаконичной надписью «Ружья». Скорее всего мушкеты, обычный товар на побережье, вовсе не обязательно для покупки рабов, а например, слоновой кости или копаловой смолы… Чувствуя усталость от бесконечного лазанья вверх-вниз и нервного напряжения, Робин села передохнуть, прислонившись к тюку с меркани, как вдруг что-то больно врезалось ей в спину. Она поменяла положение, потом сообразила, что в ткани ничего такого быть не может. Ощупала тюк и еще раз распорола мешковину.
Между слоями материи торчало что-то черное и холодное на ощупь. Робин потянула его к себе – толстые железные кольца, соединенные цепью. «Браслеты смерти», так их называли в Африке. Вот наконец и доказательство, явное и неопровержимое, – стальные наручники с цепями, неизменный атрибут гнусного промысла.
Робин расширила отверстие. Наручников было много, сотни. Между тем поверхностный обыск, даже если бы он и состоялся, едва ли мог обнаружить зловещий тайный груз. Она взяла одни наручники, чтобы показать брату, и двинулась назад, к лазарету. Поскорее бы выбраться из этой темной пещеры, полной угрожающих теней, снова оказаться в безопасности каюты!
Почти добравшись до выхода, Робин вдруг услышала громкий скребущий звук сверху и застыла в ужасе. Звук повторился, и она погасила фитилек фонаря, но тут же пожалела об этом: тьма навалилась со всех сторон удушающей тяжестью, вызвав острый приступ паники.
Верхний люк распахнулся с громом, похожим на пушечный выстрел. В квадратном проеме булавочными уколами белели огоньки звезд. Огромная тень легко скользнула внутрь, приземлившись на груду тюков, и крышка захлопнулась, погасив ночное небо. От страха у Робин застучало в висках. Сознание того, что она заперта наедине с врагом, пригвоздило ее к месту, и, потеряв несколько драгоценных секунд, она кинулась к люку, ведущему в лазарет, с трудом подавляя отчаянный крик.
Мелькнувшую фигуру Робин узнала сразу – в трюм спустился Типпу! Ей представилась гигантская безволосая жаба, подползающая в темноте с омерзительным проворством, сладострастно облизывая толстые губы розовым языком. Не помня себя, девушка бросилась вперед, споткнулась и упала, стукнувшись затылком о деревянный ящик. Погасший фонарь откатился в сторону, нащупать его не удалось. Оглушенная, она поднялась на колени в полной темноте, уже не помня, куда бежала.
Решив затаиться и хотя бы понять, где находится преследователь, Робин забилась в тесный проход между ящиками. Стук в висках оглушал, как барабанный бой, к горлу подступил комок, не давая дышать. Лишь через несколько минут, собрав волю в кулак, она смогла рассуждать более-менее трезво. Чтобы найти выход, придется сначала добираться до борта, а потом двигаться вдоль него на ощупь, все время ощущая присутствие невидимого чудовища. В страхе Робин еще глубже забилась в щель и прислушалась.