Робин смотрела на поверженного гиганта в ужасе от содеянного, испытывая потребность прийти ему на помощь, как любому пострадавшему живому существу, но это длилось всего несколько мгновений. Типпу приходил в сознание, грудь тяжело вздымалась, судорожное подергивание рук и ног прекратилось. Он приподнял голову, озираясь с бессмысленным выражением. Невероятно, но два почти смертельных удара всего лишь ненадолго оглушили его. Еще несколько мгновений – и он придет в себя, станет опаснее, чем прежде.
Всхлипнув, Робин метнулась к выходу. Толстые пальцы ухватили ее за лодыжку, едва не свалив с ног, но девушка отчаянным рывком высвободилась и нырнула в отверстие. Великан на четвереньках полз следом. Девушка всем телом навалилась на крышку люка, захлопнула ее и задвинула тяжелый засов. В тот же миг переборку сотряс мощный удар плечом. Трясущимися руками Робин лишь с третьей попытки навесила замок и заперла его, затем без сил опустилась на пол, топя в слезах пережитый ужас.
Немного успокоившись и собравшись с силами, она поднялась на ноги. Голова кружилась, грудь распирало странное, неведомое прежде свирепое ликование. Опасность миновала, ненавистный противник повержен! За торжество придется расплачиваться минутами раскаяния, но это будет позже, не сейчас.
Ключ от лазарета по-прежнему торчал в двери. Робин толкнула дверь и замерла на пороге кают-компании. На смену пьянящей радости пришло острое ощущение опасности. Едва девушка осознала, что кто-то прикрутил фитиль, как ее ухватили за запястье и, вывернув руку, швырнули на пол.
– Попробуй только пошевелиться, шею сверну! – свирепо прошипел Мунго Сент-Джон.
Рука с бесполезной цепью оказалась прижатой к палубе, в поясницу с силой уперлось чужое колено. Робин вскрикнула от острой боли, пронзившей позвоночник. Капитан усмехнулся с мрачным удовлетворением.
– Типпу быстро выкурил тебя оттуда. Ну-ка, посмотрим, кто ты есть, прежде чем подвесить на решетке…
Он стянул берет с головы своей жертвы и удивленно хмыкнул, когда пышные волосы хлынули струящейся волной, блестя в свете лампы. Капитан убрал колено и грубо ухватил девушку за плечо, разворачивая лицом к себе. Рука высвободилась, и Робин изо всех сил хлестнула цепью, целя врагу в лицо. Он поднял руки, чтобы отвести удар, и она, скользнув как угорь, кинулась к двери. Сент-Джон оказался проворнее. Стальные пальцы сомкнулись на вороте фланелевой блузы, и тонкая материя лопнула по всей длине. Девушка мигом развернулась, замахнувшись цепью, но на этот раз капитан вовремя перехватил ее руку. Робин отчаянно лягнула его, ухитрившись сделать подсечку, и противники покатились по палубе, сплетаясь в клубок. Охваченная бешеной яростью, она шипела и царапалась, как кошка, стараясь добраться до глаз, острые ногти оставляли на шее капитана кровавые борозды. Рубашка обвисла рваными лохмотьями, темные курчавые волосы на мужской груди терлись о нежные обнаженные соски. В пылу борьбы девушка смутно осознала, что капитан в одних брюках. Ноздри наполнял острый запах мужского тела, которое наваливалось на нее всей тяжестью, сдерживая бешеные атаки.
Робин рванулась, пытаясь вцепиться зубами в красивое, пышущее жаром лицо, но Мунго схватил ее сзади за волосы и резко крутанул. Боль разлилась по всему телу и взорвалась внизу живота горячей судорогой, от которой перехватило дыхание.
Прижатая к полу девушка лежала неподвижно, чувствуя, как силы покидают ее. По телу разливалась истома. Робин удивленно вглядывалась в лицо капитана, словно никогда прежде его не видела: белоснежные зубы в свирепом оскале, свирепые желтые глаза, затуманенные тем же яростным безумием, что горело в ней самой. Последним слабым усилием она попыталась высвободиться ударом в пах, но Сент-Джон зажал ее колено между ног и приподнялся, рассматривая противника.
– Святая Матерь Божия! – хрипло выдохнул он.
Жилы на его шее напряглись, глаза зажглись горячечным блеском. Робин не сдвинулась с места, даже когда капитан отпустил ее волосы и медленно провел рукой по телу девушки, обхватив пальцами тугую грудь. Он убрал руку, но ощущение продолжало щекотать кожу, как крылья бабочки… Мужские пальцы настойчиво теребили застежки брюк. Робин зажмурилась, отгоняя мысли о том, что случится дальше. Понимая, что изменить ничего нельзя, она застонала, испытывая странный мученический восторг.
Затуманенный взгляд капитана вдруг прояснился, хищное выражение лица сменилось растерянностью. Сент-Джон взглянул на распростертое на палубе белое тело, и в его желтых глазах мелькнул ужас.
– Прикройтесь! – хрипло выдавил он.