В дверь неожиданно постучали, я вздрогнул.
-- Кто там?
Не знаю, чего я ожидал, возможно, появления незнакомца-призрака. Мой вопрос был принят за разрешение войти.
-- Извините нас, -- сказала девушка, Катерина, -- но когда вы только что вошли, то выглядели совсем больным. Вот мы и подумали, не случилось ли чего.
Я выпрямился. Мне стоило больших усилий казаться спокойным.
-- Ничего не случилось, -- ответил я. -- Абсолютно ничего. Просто я довольно быстро шел, вот и все.
Мой невразумительный ответ был встречен молчанием. По лицам молодых людей я догадался, что любопытство борется в них с вежливостью.
-- А почему вы шли так быстро? -- спросил Паоло.
Его вопрос показался мне несколько странным. Словно он догадывался... Но как он мог догадаться? Они меня не знали. А я не знал их.
-- Так уж получилось, -- сказал я. -- Я прошелся вокруг дворца, по соседним улицам и вернулся сюда. Я зашел дальше, чем думал.
Они обменялись взглядами. И снова я подумал, что они догадались, что они знают.
-- Не подумайте, будто мы собираемся вмешиваться, -- сказал Паоло, -но за вами, случайно, не следили?
-- Следили? -- переспросил я. -- Почему? Нет... Кому здесь за мной следить?
У меня было такое чувство, будто я оправдываюсь. Что могли эти дети знать о прошлом, о моем доме? Что могли они знать о моем покойном брате Альдо?
-- Дело в том, -- тихо проговорила Катерина, затворяя дверь, -- что за теми, кто ночью бродит около дворца, время от времени следят. Ходят разные слухи. Если вы в компании, то этого не случается. Только с одиночками.
И тут я вспомнил бежавшего юношу. Фигуру на верхней ступени лестницы. Осторожно закрывшуюся дверь.
-- Возможно, -- сказал я не то самому себе, не то им, -- возможно, за мной следили.
-- Но почему? Что случилось? -- поспешно спросила Катерина.
Я рассказал им про запыхавшегося юношу и его стремительное бегство. Рассказал про скрывавшуюся в тени фигуру, про то, как она исчезла за дверью дворца. Но ничего не рассказал ни про мое возвращение по виа деи Соньи, ни про то, как я стоял возле своего дома. Они снова переглянулись.
-- Значит, -- решительным тоном проговорил Паоло, -- они выходили.
-- Кто? -- спросил я.
-- Вы в Руффано недавно и не можете об этом знать, -- сказала Катерина. -- В университете есть тайное общество. Никто не знает его членов. Они могут быть с Э. К., с гуманитарных факультетов, с педагогического, юридического. А то и со всех вместе. Но они поклялись не доносить друг на друга.
Я протянул им сигареты. Я уже почти успокоился. Прошлое отступило, и я вновь вернулся в мир университетских проказ.
-- Не улыбайтесь, -- сказал Паоло. -- Это совсем не смешно. Сперва мы тоже думали, что нас просто разыгрывают. Но оказалось не так. У студентов были увечья, да и у ребят из города тоже. Хватали, завязывали глаза... ходят слухи, что даже пытали. Но наверняка никто ничего не знает, вот в чем штука. Жертвы держат язык за зубами. Через несколько дней что-то просочится, студент скажет, что заболел, пропустит занятия, ну и поползут слухи, что они на него напали.
Брат и сестра сели на кровать с двух сторон от меня. Лица их были серьезны. Их доверие льстило мне.
-- Разве власти не могут что-нибудь предпринять? Университет обязательно должен вмешаться.
-- Не могут, -- сказала Катерина. -- Вы не знаете силы этих людей. Это не просто обычное университетское общество, члены которого всем хорошо известны. У них все держится в тайне. Это организация тайная. И преступная.
-- Насколько мне известно, -- сказал Паоло, -- в нее могут входить не только студенты, но и преподаватели. И хотя все студенты Э. К. чувствуют, что она направлена против них, мы ни в чем не можем быть уверены. Мы слышали, что даже в нашей группе есть студенты, которые на них шпионят.
-- Теперь вы понимаете, -- сказала Катерина, -- почему мы забеспокоились, когда вы вошли. Это они, -- сказала я Паоло.
Я потрепал их по плечам и поднялся с кровати.
-- Нет, если они и выходили, то не по мою душу. -- Я подошел к окну и открыл ставни. Перед домом номер 5 машины уже не было. -- Иногда, -- сказал я, -- у людей бывают галлюцинации. Со мной такое случалось. Порой кажется, будто видишь что-то совсем потустороннее, а потом все объясняется самым обыкновенным образом. Возможно, ваше общество и существует, даже наверняка существует. Но вы могли преувеличить его значение, отчего оно и представляется вам куда более грозным, чем есть.
-- Совершенно верно, -- сказал Паоло, тоже вставая, -- вы говорите совсем как наши зубоскалы. Но вы ошибаетесь. Подождите, сами увидите. Пойдем, Катерина.
Девушка пожала плечами и вслед за братом направилась к двери.
-- Я знаю, это звучит глупо, -- сказала она, обращаясь ко мне, -- как детская страшилка. Но в одном я уверена. Я ни за что не стану гулять по Руффано ночью, если нас будет меньше шести человек. Здесь и на пьяцца делла Вита все спокойно. Но не на холме и не рядом с дворцом.
-- Благодарю вас, -- сказал я. -- Я воспользуюсь вашим предупреждением.
Я докурил сигарету, разделся и лег в постель. Сказка про подействовала на меня как противоядие -- я оправился от пережитого потрясения. Здравый смысл подсказывал мне, что случайная встреча на лестнице и фигура, скрывавшаяся за дверью герцогского дворца, так повлияли на мое и без того подогретое воспоминаниями воображение, что, когда я подошел к своему старому дому, оно вызвало из тьмы образ живого Альдо. За последние дни это уже второй случай. Сперва я принял за Марту женщину, убитую в Риме на виа Сицилиа. И вот теперь -- видение брата. В ту ночь я спал спокойно.
Утром я проснулся со свежей головой, голодный и полный энергии. Прежде всего я сказал себе, что пора отогнать все призраки и развеять тени, которые преследовали меня последнее время. Я разыщу косоглазого сапожника и спрошу у него, жива ли Марта. Более того -- наберусь храбрости, позвоню в дверь нашего старого дома на виа деи Соньи и попрошу супругу ректора синьору Бутали назвать мне имя ее ночного посетителя. Вероятнее всего, это последнее получит заслуженный отпор, последует жалоба в регистрационное бюро университета, и -- конец моей временной работе. Призраки будут повержены, и я обрету свободу.