Карла Распа остановилась как вкопанная и уставилась на меня.
-- И вы, конечно, ее приглашение приняли, -- объяснила она свою остановку. -- Впрочем, я вас не виню. Один милостивый кивок Ливии Бутали, и вы готовы. Немудрено, что, получив доступ в ее дом, вы не удосужились позвонить мне. Кто там был?
-- Цвет профессуры, -- сказал я. -- И среди прочих -- мой начальник синьор Фосси с женой.
Слово я произнес с особым выражением. Она рассмеялась и пошла дальше.
-- Бедный Джузеппе, -- сказала она. -- Наверное, он, как индюк, надулся от важности, получив такое приглашение. Как вы нашли Ливию Бутали?
-- Я нашел ее красивой. И милой. Не то что синьорина Риццио.
-- Силы небесные! И эта там была?
-- Да, с братом. Для меня они слишком официальны.
-- Как и для всех нас! Для новичка вы неплохо освоились, Армино Фаббио. Теперь вас не остановишь. Поздравляю. Я и за два года такого не достигла.
Мы свернули на виа Россини. Тротуар кишмя кишел горожанами, отправляющимися за утренними покупками, и студентами, опаздывающими на утренние лекции.
-- А председателя художественного совета там, случайно, не было?
Она и так уже составила обо мне далеко не лестное мнение. К тому же я решил, что лучше быть откровенным.
-- Да, заглянул ненадолго, -- сказал я. -- Я ушел раньше его. Но пока он пил кампари, успел обменяться с ним парой слов. Без своих телохранителей он показался мне вполне дружелюбным и не таким важным.
Карла Распа снова остановилась и пристально посмотрела на меня.
-- Невероятно! -- воскликнула она. -- Всего три дня в Руффано и такая удача. Вы, наверное, заколдованы. Он не упоминал обо мне?
-- Нет, -- ответил я. -- Да и времени не было. Думаю, он не понял, кто я такой.
-- Упущенная возможность, -- сказала она. -- Если бы я только знала, вы могли бы передать ему от меня несколько слов.
-- Не забывайте, -- напомнил я ей, -- что это всего лишь цепочка случайностей. Если бы я не пошел к мессе...
-- Все дело в вашем детском личике, -- сказала она. -- Не пытайтесь меня уверить, что если бы я пошла к мессе и встретила там Ливию Бутали, то она пригласила бы меня на аперитив. Ей, должно быть нравится строить из себя хозяйку перед сотрудниками университета, пока ее муж благополучно лежит в больнице в Риме. Альдо Донати за ней ухаживал?
-- Как-то не заметил, -- ответил я. -- Мне показалось что у нее больше тем для разговоров с профессором Риццио.
Мы расстались: я -- чтобы войти в герцогский дворец, она -- чтобы продолжить путь к университету на вершине холма. О нашем будущем свидании она даже не упомянула. Однако у меня было предчувствие, что оно не заставит себя ждать.
За воскресенье я немного расслабился и, видимо поэтому опоздал на работу. Когда я вошел в библиотеку, все сотрудники были уже на месте, в том числе и сам босс, синьор Джузеппе Фосси. Они стояли в центре комнаты и что-то взволнованно обсуждали. Синьорина Катти по какой-то неведомой причине была в центре внимания.
-- В этом нет ни малейшего сомнения, -- говорила она. -- Я слышала от одной из студенток, от Марии Каваллини, -- ее вместе с четырьмя подругами заперли в комнате. Они просидели под замком до самого утра, пока привратник не пришел включать центральное отопление.
-- Возмутительно, невероятно. Будет колоссальный скандал, -- сказал синьор Фосси. -- В полицию уже сообщили?
-- Этого мне никто не мог сказать. Да и я не могла тратить время на разговоры. Иначе я бы опоздала сюда.
Увидев меня, Тони с пылающими глазами бросился ко мне через всю комнату.
-- Слышали новость? -- спросил он.
-- Нет, -- ответил я. -- Какую новость?
-- Ночью взломали женское общежитие, -- сказал он. -- Студенток заперли в их комнатах. Никто не знает, что произошло и кто это сделал. Люди были в масках. А сколько их было, синьорина? -- Он в волнении повернулся к мертвенно бледной секретарше, которая неожиданно для себя оказалась гонцом, принесшим странные вести.
-- Говорят, человек двенадцать, а то и больше, -- сказала она. -- Никто не знает, как они ворвались. Все произошло совершенно неожиданно в то самое время, когда Э. К. возвращались в город. Вы же знаете, что их машины страшно шумят. Разумеется, они служили прикрытием для своих товарищей. Можете считать это розыгрышем сколько угодно. Я же считаю возмутительным насилием.
-- Послушайте, -- сказал Джузеппе Фосси, чьи глаза от волнения попрежнему были готовы выскочить из орбит, -- насколько нам известно, никто из девушек не пострадал. Быть запертыми в своих комнатах -- не самая большая неприятность, я слышал, что такое время от времени случается. Иное дело, кража со взломом. Тогда да... Необходимо вызвать полицию. Во всяком случае, профессору Элиа придется за это ответить. Не пора ли нам приняться за работу?
Он решительно направился к своему столу. Синьорина Катти с карандашом и блокнотом в руках последовала за ним, и подбородок ее был высоко поднят.
-- К чему все сваливать на профессора Элиа? -- пробормотал Тони. -- Не его вина, если студенты Э. К. любят розыгрыши. Днем я все разузнаю у моей подруги. У нее будут сведения из первых рук.
Мы принялись за свои утренние труды, но нам не удавалось сосредоточиться. При каждом телефонном звонке мы поднимали головы и прислушивались, но за и синьора Фосси не скрывалось никаких таинственных разоблачений. Не библиотечное это дело -- расследовать набеги на женские общежития.
К полудню босс послал Тони и меня в новое здание библиотеки с несколькими ящиками книг. Мы отправились на маленьком фургоне, специально предназначенном для таких целей. Так я впервые попал в новую библиотеку за пределами университета, стоявшую на вершине холма рядом с другими новыми зданиями -- коммерческими факультетами и физической лабораторией. Все они не отличались изяществом старого учебного дома, но их линии не раздражали глаз, а большие окна давали свет и воздух студентам, которым предстояло работать в их стенах.
-- И все благодаря профессору Бутали и более молодым членам университетского совета, -- сказал Тони. -- Профессор Риццио противился изо всех сил.
-- Но почему? -- спросил я.
-- Подрыв образовательных устоев, -- усмехнулся Тони. -- По его мнению, университет Руффано был задуман как учебное заведение, чистое и простое, из которого серьезные молодые люди выходят для того, чтобы на школьной ниве прививать классические знания.