Голос наверху стал звучать громче. Слов мы не могли разобрать, но было совершенно очевидно, что начался долгий разговор.
-- Наверное, мне стоит подняться наверх, -- озабоченно сказала она. -За последние дни столько всего произошло. Профессор Элиа...
-- Значит, вы уже слышали? -- спросил я.
Она всплеснула руками и стала ходить взад-вперед по комнате.
-- Сегодня утром в первом же телефонном звонке мужу представили крайне преувеличенный отчет о том, что случилось во вторник вечером, -- ответила она. -- Он узнал об этом не от самого профессора Элиа и не от профессора Риццио, а от одного из сплетников, которыми кишит это место. Но как бы то ни было, вред причинен. Муж страшно расстроен. Немного позднее сюда собирается прийти ваш брат, чтобы все ему объяснить и хоть немного успокоить.
-- Синьора, -- сказал я, -- как раз об Альдо я и пришел поговорить с вами.
Она вся напряглась, и ее лицо превратилось в маску. Лишь глаза предательски выдавали ее волнение.
-- О чем именно? -- спросила она.
-- Фестиваль, -- начал я. -- Я слышал, как брат говорил со студентами о фестивале. Он стал для них такой же реальностью, как и для него, что очень опасно. Я думаю, фестиваль надо отменить.
Беспокойство исчезло из ее глаз. Она улыбнулась.
-- Но ведь в этом все дело, -- сказала она. -- Это всегда так. Ваш брат сочиняет сценарий. Он делает его таким живым и реальным, что каждый участник чувствует себя подлинным историческим персонажем. В прошлом году так было со всеми нами. И результат был просто великолепен. Вам это скажет любой.
-- В прошлом году меня здесь не было, -- сказал я. -- Но я знаю, что в этом году все будет иначе. Во-первых, действие будет разворачиваться не в герцогском дворце, а на улицах. Студенты будут сражаться на улицах.
Все еще улыбаясь, она смотрела на меня с явным облегчением оттого, что я не затронул тему ее отношений с Альдо.
-- В прошлом году мы тоже шли процессией по улицам, -- сказала она. -Точнее, шел мой муж, изображавший папу Клемента, со своей свитой. Я была среди дам и кавалеров, которые ожидали его во дворе герцогского дворца. Обещаю вам -- не будет ничего такого, чего следовало бы бояться. Полицейские к этому привыкли, все пройдет спокойно.
-- Разве восстание может пройти спокойно? -- спросил я. -- Разве студенты, а им, как говорят, будет выдано всевозможное оружие, могут контролировать свои действия?
Она всплеснула руками.
-- Они и в прошлом году были вооружены. И уж конечно, если кто-нибудь из них слишком увлечется, его быстро остановят. Не сочтите меня слишком черствой, Бео, но мы уже три года устраиваем в Руффано такие фестивали. То есть мой муж устраивает с помощью вашего брата. Они знают, как проводить подобные мероприятия.
Все было бесполезно. Моя миссия потерпела неудачу. Точнее, была напрасной. Ничто ее не убедит, кроме прямого предательства Альдо с моей стороны. Рассказа о том, что я услышал из его собственных уст накануне вечером. Но то был запрещенный прием.
-- По-моему, Альдо изменился, -- сказал я, пробуя сыграть на другой струне. -- Стал более мрачным, более циничным. Смех и веселая болтовня сменяются внезапным молчанием.
-- Вы не виделись с ним двадцать два года, -- напомнила она мне. -- Это тоже надо принимать во внимание.
-- Взять хотя бы вчерашний вечер, -- не сдавался я. -- Только вчерашний вечер. Я показал ему старое письмо нашего отца, которое случайно нашел в одной из книг библиотеки. Письмо к крестному отцу и врачу Альдо, в котором говорится, какой он прекрасный малыш. Я думал, Альдо будет приятно. Я прочел ему письмо. Он не сказал ни слова и уехал.
Ее терпеливая, почти соболезнующая улыбка сводила меня с ума.
-- Возможно, он был слишком растроган, -- сказала она, -- и не хотел, чтобы вы это заметили. Он был привязан к вашему отцу, а ваш отец очень гордился им? Во всяком случае, я всегда так думала. Да, пожалуй, я понимаю, почему он забыл с вами попрощаться. Возможно, Бео, он и кажется вам несколько циничным, но это только на поверхности. На самом деле...
Она замолкла: внезапно вырвавшиеся наружу чувства не оставили и следа от ее кажущейся холодности и сдержанности. Наверное, подумал я, именно так она выглядела в воскресенье вечером, когда Альдо, пожелав мне доброй ночи, вернулся в музыкальную комнату; в тот вечер, когда мотороллеры с ревом объезжали город, а замаскированные студенты врывались в женское общежитие, чтобы учинить шутовское насилие над синьориной Риццио. . Вставал вопрос -которого? В ответе я не сомневался.
-- Прошу прощения за то, что я отнял у вас столько времени, -- сказал я. -- Когда увидите Альдо, пожалуйста, не говорите ему о моем визите. Но попросите его быть осторожным.
-- Непременно, -- ответила она. -- К тому же мой муж захочет подробнее узнать программу фестиваля, хотя, возможно, состояние здоровья не позволит ему самому принять в нем участие. Послушайте...
Телефонный разговор наверху закончился. В комнате, а затем на площадке послышались шаги.
-- Он идет вниз, -- сказала она. -- Ему нельзя спускаться и подниматься по лестнице. -- Она быстро подошла к двери и обернулась. - - Он не знает, кто вы. -- Ее щеки порозовели. -- Я имею в виду ваше родство с Альдо. Я сказала ему, что кто-то пришел по делу, я и сама не знала точно, кто именно.
Ее чувство вины передалось мне. Я последовал за ней к двери.
-- Я пойду, -- сказал я.
-- Нет, -- возразила она. -- Не сейчас.
Мы вышли в холл. Ректор уже прошел половину лестницы. Это был мужчина неопределенного возраста от пятидесяти пяти до семидесяти пяти лет, широкоплечий, среднего роста, седовласый, с прекрасными глазами, не утративший красоты, которой он отличался в молодости, хотя цвет его лица и говорил о недавно перенесенной болезни. Сразу было видно, что это один из тех людей, которые с первой же встречи вызывают симпатию, уважение и даже привязанность. Я почувствовал себя еще более виноватым.
-- Это синьор Фаббио, -- сказала жена ректора, когда тот, увидев меня, замедлил шаги. -- Он пришел с сообщением из библиотеки, где работает ассистентом. Он как раз собирался уходить.
Я понял, что ей не терпится, чтобы я поскорее исчез. Я поклонился. Ректор поздоровался со мной наклоном головы.
-- Надеюсь, не мое появление послужило причиной вашей спешки, синьор Фаббио, -- сказал он. -- Прошу вас, останьтесь. Мне бы хотелось услышать про новую библиотеку, разумеется, если вы можете и мне уделить несколько минут.