– Вы просто вступили на лунный грунт, – объяснял желтый мерзопакостник. – Не волнуйтесь, это действует на всех. Это же – Луна, это ее причуды. Каждый ступающий на лунный грунт, меняет пол...
– Но... Вы могли бы меня предупредить! Вы...
– А что бы от этого изменилось? Не волнуйтесь, это не навсегда. Так, на какое-то время. Потом, правда, возможны рецидивы... Поэтому мы все здесь ищем третий пол. Тот, кто его найдет, станет Высшим Существом. Может быть, это будете вы, Зина Захаровна...
– Не называйте меня так!! – огрызнулся Зудов....
– Садитесь, Зэ-Зэ. Нам есть о чем поговорить. Я вам кое-что расскажу, как новоприбывшему. Но вообще, тут – каждый за себя.
– Каждый за себя, – эхом раздался тоненький голосок стюардессы, лишенный любой эмоциональной окрашенности...
– К дьяволу! – крикнул Зудов. Ко всем, маленьким и нежным чертям! Рассказывайте все, что вы можете мне рассказать. Все равно, каждый за себя.
– Вот это и есть единственная правда этого... если так можно выразиться... мироздания. Точнее даже так: у каждого свой Путь. Присаживайтесь, времени у нас нет. Точнее, его хоть отбавляй.
– Да уж, да, – мрачно сказал Зудов, продолжая пощипывать себя за сиськи, к своему неожиданному изумлению гордо подумав, что они у него – молодые, красивые и ядреные, и что ему как раз пригодятся нагло навязанные ему на Земле некоей девушкой прокладки.
"Какая же все-таки это гнусь – быть бабой", - решил он и мрачно уселся на желтый трехногий табурет, тут же ощутив налитую ширь своих женских ягодиц.
Зудов вышел из звездолета, захлопнув за собой дверь, и направился вперед. Его руки трепетали, его соски набухали, промежность мягко терла прокладка "Хронос". Кажется, он сам засунул ее туда, в трусы. И он подтянул штаны, пристальным взором оглядев раскинувшийся перед ним мир.
– Я – прокладистый человее-ек?.. – запел он, гордо всматриваясь вдаль. У меня в трусах лежит такая... штууукаааа!!!..
Окружающее беззвучно застыло вокруг, сияя и блистая, как радуга или петушиный хвост. Повсюду цвела Луна, выпирающая из собственного грунта своими цирками и холмиками; пыль слегка дыбилась под ступающими по ней туфлями З.З., зависая над лунной поверхностью и слегка высвечиваясь в голубоватом свете Земли; большая равнина была прямо впереди и оканчивалась горизонтом ярко-желтых гор, причудливо отделяющих звездное небо, длящееся в вышину, от огромной безумной планетной пустоши; и все краски реальности были словно растворены и как-то слегка оглушены в гулкой насыщенности явленного здесь беспредельно пустого и чудесного величия; а вакуум существовал везде, как некий внутренний огонь.
1998
---------------------------------------------------------------
Лидия Григорьева
Великобритании
Колядки Уэльса
Уильяму Брауну – живописцу
Придет серенький волчок
и ухватит за бочок...
Русская колыбельная
розовый медведь
это белый полярный медведь
на закатной заре
прозрачный и призрачный
гость
сердце медведя
лучистый цветной леденец
стеклянно мерцающий
сквозь
зеленые волки
с оранжевой холкой
детский сон
на рассветной заре
колыбельная
сжатая в горсть
ночные колядки Уэльса –
человек превращается
в лошадь
откуда все это взялось?
в новогоднюю ночь
еле слышно скрипит
и вращается
лунная ось
волк с волчихой
к теплу пробираются
вчуже
поврозь
а человек с человечихой
это видно в окно
если вместе
то разве не лось?
лось... лось...
13 января 1999 года
Лондон
---------------------------------------------------------------
Тим Ульрихс
Германия
Перегородил по-русски Анатолий Кудрявицкий
---------------------------------------------------------------
Борис Викторов
Нашествие медуз
Накрылся отпуск долгожданный,
пикируют аэропланы,
отсутствует козырный туз,
грядет нашествие медуз.
Кто нечисть вызволил из плена?
Остановись, кругом измена,
месть полоумного хрыча,
плевок, морская, саранча.
Повсюду ведра с кукурузой,
а это – лакомство медузы
вокруг матрацев на песке.
Горгоны, млеющей в тоске
Глядит в упор из преисподней,
о, ненасытная, сегодня
любой початок твой, бери!
Что зенки вылупила? Жри.
Твои слова: "Неисполнимых
желаний нет, как денег мнимых,
все гениальное старо,
как запотевшее ведро!"
Но не понять тебе сиротства
людей, бегущих первородства;
нам бедность душу извела...
Соли и лопай из ведра.
Медузы движутся лавиной,
покрыли жгучей клейковиной
причал, деревья и шоссе,
ползут по взлетной полосе,
не остановишь из обреза,
и расползается железо –
бетонный занавес желе-
образной массой по земле,
распались дружеские узы
(и в небе авиамедузы
штурмуют авиасалон.
Алаверды!
Привет
Шалом!)
Спиртовым пламенем объятый,
Персей саперною лопатой
в толпе прокладывает путь...
Никто не выживет...
И пусть!
Битву запечатлел Владимир Опара
---------------------------------------------------------------
Алина Витухновская
Стихи дурного вкуса
Я есть проекция чужих
реакций, умозаключений.
Мне придающие значенье,
поставьте вместо шифры "икс".
Я замечаю за собой
небывших тел живые тени,
Через железное движенье
меня протянет постовой.
Меня разложит постовой
с цинизмом злого постмодерна.
Хохочет молодой бездельник
и бездну держит подо мной.
Пять мертвецов из кабака
выходят в ожиданье чуда.
Однако ничего не будет.
Я знаю, что наверняка
ни через смерть, ни через жизнь
ни воплотиться, ни распасться.
Я есть возможность комбинаций
всех истин, сложенных из лжи.
И только истины одной
мне не перестать страшиться
я опасаюсь ошибиться
в себе, не будучи собой,
---------------------------------------------------------------
Георгий Балл
Фрагменты и финал
Не дошли еще мы до кончины века,
уважаемая моя собака.
Почему же нас обратно тянет
в нашу молодость, где мы гремели цепью?
Евгений Рейн
...Банька не особо большая. Деревянная. Каменка. Как полагается по еврейскому обычаю, вернее, по русскому... Это понятное дело – и так сказать, и этак... Да ты сам приезжай. Хочешь на такси или левака подцепишь... А хочешь по Интернету. Милое дело. Что-то я один как-то не могу толкнуться в нужную дверь, то ли солнце не с той стороны светит, то ли тучи, то ли ветер, то ли месяц не с той стороны изогнулся. Или жара в душе, или соль на губах. Или шмах. Или трах. И дадим под зад всякой нечисти на поро на поро на самом поре на самомо поро-ге веч-нос-ти.
И когда мы открыли дверь предбанника, очки Оскара сразу запотели. Он вытащил платок и стал протирать стекла. Подслеповато смотрел.
Бульканье воды
Бульканье воды
Бульканье воды
И пар. И жар. Где они? Может, у сатаны? А где черти? Девичий писк. И Смех. И мохнатый грех. А где наши голубчики? Щупаем пар. Щупаем девичий крик. А он выскальзывает. Руками не удержать. Как обмылок с крылышками, летит вверх. И еще громче смех. Девичий шлепок. Кто-то смазал мне по моей мокрой голове.