Хотя Италия и Франция вышли на передовые рубежи со значительным опозданием, сам этот факт знаменует важный этап в развитии воздушной археологии: он свидетельствует о ее жизнеспособности и, надо надеяться, послужит вдохновляющим примером для других стран, Брэдфорда особенно привлекали Испания, Греция и Турция с их археологическими сокровищами. Но сейчас пока рано говорить, где будут сделаны важнейшие открытия ближайших лет. Они возможны почти повсюду. Для этого подходит любой уголок земного шара, где когда-либо проходил человек и оставил так или иначе свой неизгладимый след. Сошлемся еще раз на авторитет Кроуфорда: «Совершенно очевидно, что мы стоим лишь в преддверии главных открытий… Если кто-нибудь попытается предсказать, где возможен наиболее богатый урожай злаковых примет, ему придется согласиться, что на это может претендовать любая страна в мире, за исключением полярных районов и тропических джунглей или пустынь».
Далее Кроуфорд перелистывает свой атлас и называет некоторые наиболее перспективные и пока еще плохо изученные районы: «Китай, Индокитай и Сиам, Северная Индия, Западная Турция, Фессалия и Фракия, Центральная Европа от русских степей (где должно быть множество злаковых примет) до Венгрии (где я сам их видел), Нигерия, земледельческие штаты Северной и Южной Америки». При всей обширности этих территорий Кроуфорд ограничивает их, во всяком случае в этой цитате, современными возделываемыми землями. Он решительно исключает джунгли и пустыни, а также такие специфические области, как Австралия и Центральная Азия. Однако археологические открытия далеко не всегда зависят от одних злаковых примет.
Целый ряд примеров, кратко упомянутых в этой книге, показывает, что воздушные поиски можно с успехом вести в зонах пустынь и тропических лесов. В этом отношении, пожалуй, наиболее характерны изыскания сэра Ауреля Стейна в Центральной Азии, где он открыл давно исчезнувшие цивилизации благодаря следам заиленных, а позднее засыпанных песками оросительных каналов. Уильямс-Хант не менее блистательно доказал, что аэронаблюдения столь же действенны и в Австралии; там в 1947 г. он обнаружил на побережье, близ Мельбурна, покинутые становища кочевников-аборигенов. И даже в приполярных районах Аляски наземные исследователи смогли отыскать следы большого доисторического поселения по травяным приметам, появляющимся во время короткого северного лета.
Простое перечисление огромных исследованных пространств говорит о широчайших возможностях воздушной археологии. Однако не следует их ограничивать географическими факторами или поверхностью земли. Воздушная археология, как неоднократно доказывал отец Пуадебар, способна выявлять древние руины, опустившиеся на дно морей или внутренних водоемов. Один из его великолепных аэрофотоснимков отчетливо показывает затонувшую деревню на дне оз. Хомс в Сирии. За три года исследований Пуадебар почти полностью воссоздал планы двух древних гаваней финикийского города Тира со всеми их искусными сооружениями. Ему удалось добиться такого поразительного успеха благодаря сочетанию аэрофотосъемки с подводной съемкой (включая фотографии с подводной лодки), а также с раскопками, проведенными на прилегающем и ранее тоже затопленном участке. Это было одно из первых исследований подобного рода; оно показало, какую пользу может принести аэронаблюдение в комбинации с другими археологическими методами. В последующие годы Пуадебар применял аналогичную технику тройного исследования — с воздуха, под водой и на суше — в порту Сидона и в других местах Сирии и Северной Африки. Многие ученые пошли по его стопам. Итальянский археолог Лугли за время своей преждевременно закончившейся кампании успел сделать красноречивый снимок старой римской гавани Анцио. После этого неоднократно поднимался вопрос об аэрофотосъемке Байи, когда-то роскошного курорта, любимого места отдыха императора Адриана, ныне оказавшегося почти целиком на дне неглубокого Неаполитанского залива из-за отступления береговой линии. Таким образом, уже тогда, до изобретения акваланга и увлечения подводными исследованиями, две археологические дисциплины, связанные с воздушной и водной стихиями, уже вступили в тесное сотрудничество.
О том, что фотокамера с воздуха при благоприятных условиях способна запечатлеть объекты под водой, было известно еще с первой мировой войны, когда этот метод использовался для обнаружения вражеских подводных лодок. Во время второй мировой войны уже было доказано, что мутная, малопрозрачная вода не помеха для новой техники аэрофотосъемки.
Сегодня мы то и дело слышим о затонувших городах, найденных воздушными разведчиками в самых разных частях света — от оз. Титикака до Эгейского моря. Аэрофотосъемка все чаще используется для изучения частично или полностью скрытых под водой портов и, как ни странно, довольно редко в самой популярной области подводной археологии, которая имеет дело с затонувшими кораблями. По-видимому, тут нужен толчок извне вроде той газетной шумихи, которая была поднята в 1963 г., когда колумбийский летчик проследил на самолете путь Колумба и помог обнаружить вблизи берегов Ямайки две каравеллы, брошенные великим адмиралом.
Зачастую останки кораблекрушений и многие города, опустившиеся на дно моря, невозможно заметить или сфотографировать сверху, Причины ясны. Во-первых, объект на большой глубине совершенно не виден. А во-вторых, он, как правило, покрыт таким толстым слоем ила или песка, что его можно обнаружить лишь на ощупь, при непосредственном физическом контакте. Исключение составляют лишь отдельно лежащие на дне предметы. Именно поэтому Джордж Басс в своей замечательной книге «Подводная археология» пишет, что из всех знаменитых затонувших кораблей — а это его главная тема — ни один не был обнаружен «в результате научного поиска… Все такие находки были сделаны случайно рыбаками, спортсменами-ныряльщиками или ловцами губок».
Но если объекты научного исследования находят, как правило, по чистой случайности, значит, сама эта наука сильно отстает. Однако вполне возможно, что воздушные археологи скоро придут на помощь своим подводным собратьям. И, вероятно, ждать осталось недолго, когда благодаря так называемой «метафотографической технике», способной получать столь же четкие изображения, как фотокамера, удастся составить подробные и точные карты морского дна. По сути дела, дно океанов может со временем стать таким же объектом аэронаблюдений, как сегодня суша. Когда придет этот час, будет хотя бы частично разрешена и другая проблема, поставленная Джорджем Бассом. «Море, — писал он, — слишком велико, чтобы ныряльщик под его волнами мог отыскать остатки древнего кораблекрушения». Но со временем у нас будут достоверные карты дна морей и океанов, как и суши. Воздушная археология суши и моря станет единой, хотя, разумеется, останутся различия в методах выявления и раскопок обнаруженных древностей. Воздушная археология и воздушная фотография приобретут невиданный размах. Они будут отыскивать потонувшие города, корабли, нагруженные сокровищами, и, что гораздо важнее, следы неизвестных цивилизаций, трансокеанских связей и миграционных путей. Что же касается «потерянных» материков Му и Атлантиды, то они вряд ли возникнут из морских глубин, а скорее всего будут по-прежнему волновать упрямых романтиков.
Некоторое представление о том, что сулит нам будущее, дает заметка, появившаяся в 1967 г. Джордж Басс и сотрудники Музея Пенсильванского университета давно уже разрабатывали новую технику археологических исследований и в этом отношении ушли далеко вперед. Не удивительно, что и на сей раз дело не обошлось без них. Ловцы губок в Эгейском море сообщили членам Филадельфийской экспедиции о находке бронзовой статуи негритянки. Американцы применили сонар и вскоре обнаружили вблизи турецкого побережья обломки римского корабля. Сонарный сканнер (или детектор), способный передавать и принимать звуковые волны в радиусе 600 футов, сразу зарегистрировал на дне моря пять подозрительных «бугров». Миниатюрная подводная лодка музея помогла исследователям осмотреть их вблизи и установить, что это останки древнего корабля.