Пусть Кристина и отпила совсем немного, но эффект сказался довольно быстро – в голове приятно зашумело, тревоги отступили на второй план и девушка, наконец, перестала судорожно сжимать край столешницы.
Теперь, находясь под действием хмеля, Кристина поразительно легко приняла прежде не дающую ей покоя мысль о том, что она каким-то образом попала в другой мир, о чем свидетельствовало все вокруг: от местного быта и языка, до способности девушки к самоисцелению.
В Москве Кристина жила, пожалуй, как все: старалась следовать моде, общаться со сверстниками и быть популярной. Так продолжалось до того момента, когда прежняя жизнь резко оборвалась и родители Кристины погибли в автокатастрофе.
Мир для девушки потускнел. Она училась и подрабатывала, лишь бы поскорее съехать от тетки, что была далеко не рада севшей ей на шею племяннице. Каждый день Кристина возвращалась домой поздно, стараясь, лишний раз не пересекаться с тетей, чтобы не выслушивать многочисленные претензии и упреки.
В бесконечной веренице серых дней она потеряла всех друзей и даже саму себя. Спасением служили лишь книги и фильмы. В один летний вечер она задержалась в кино, специально выбрав самый поздний сеанс, только бы не возвращаться в то место, что приходилось звать домом, а потом, все резко изменилось.
– Да катись оно все!.. – Кристина шумно выдохнула и в один присест осушила рог.
Ульв одобрительно хмыкнул, а Астрид удивленно округлила глаза – она явно не ожидала от новой знакомой подобного рвения. Да чего уж там, если честно, Кристина и сама от себя не ничего подобного не ожидала. Она никогда не курила и не питала приязни к алкоголю хотя, после смерти родителей несколько раз и злоупотребляла спиртным. Но то был весьма печальный опыт.
Сейчас же, когда вязкий и сладкий напиток обжег горло и растекся по телу приятной волной тепла, девушка почувствовала себя гораздо лучше – вернулась уверенность, а страх, наоборот, отступил.
Не успела Кристина оторваться от рога, как почетной гостье незамедлительно налили еще. Отважиться на подобный подвиг повторно, новоявленная валькирия не решилась, так как не могла даже представить, что может случиться с ней после второй порции. Она растерялась, пытаясь поставить рог обратно на стол.
Как оказалось, нерешительность девушки заметили многие. Один из мужчин поднялся со своего места и, пошатываясь, приблизился к столу, замерев напротив Кристины.
– Наше угощение не достаточно хорошо для тебя? – заплетающимся языком спросил он, указывая на рог в руках девушки и нетронутое мясо на ее тарелке.
Прежде, чем Кристина нашла, что ответить, раздался голос Асбранда:
– Хёд! Умолкни сейчас же!
– Но вождь! – Хёд залпом осушил рог, что сжимал в руке и отшвырнул его в сторону, едва не попав в кого-то из гостей. – Даже посланнице богов не пристало так себя вести! Мы проявляем радушие, а она воротит нос!..
Подавшись вперед, мужчина ударил руками по столу. Перегнувшись через столешницу, он приблизился к Кристине и открыл было рот, но гневная речь сменилась сдавленным хрипом – Ульв вскочил и сдавил горло буяна стальной хваткой.
– Ты и пальцем к ней не притронешься, – угрожающе прорычал сын вождя. Мышцы Ульва напряглись и ноги Хёда оторвались от пола. – Сядь и уймись, иначе я выбью из тебя всю дурь. Уяснил?
Видимо, Ульва в этой деревне побаивалась не только Кристина – Хёд даже не попробовал сопротивляться. Он судорожно закивал и, стоило сыну вождя разжать пальцы, плюхнулся на пол, сразу же поспешив прочь, под одобрительный гул и хохот собравшихся.
– Брат – лучший воин племени, – не скрывая гордости, похвасталась Астрид, заметив восхищенный взгляд Кристины. – Пока он охраняет тебя, можешь ничего и никого не бояться.
– А ты, – Ульв обжег Кристину взглядом. – Если подняла рог, то пей и не смей опускать его, пока не опустошишь. Это оскорбление.
– Извини, – потупилась девушка, про себя дополнив слова Астрид – под охраной Ульва, можно не бояться никого, кроме самого Ульва.
Обреченно вздохнув, Кристина подняла рог и, под восторженный рев толпы, опустошила его до дна.
Глава 2
И вновь пробуждение обратилось пыткой — во рту, словно раскинулась целая пустыня, внутри головы непрерывно били соборные колокола, а подступивший к горлу комок тошноты никак не мог решить, в какую сторону ему двигаться и двигаться ли вообще.