— А вот приблизительно…
Вестовой вкатил в кабинет сервировочный столик.
— Закуски — только холодные, — словно извиняясь, сказал он. — Если прикажете, могу в ресторан позвонить. Мигом горячее доставят.
— Не надо, — посмотрел на стенные часы Чекменёв. — Обойдёмся. Свободен…
— С чего начнём? — повернулся он к Вадиму, когда унтер-офицер притворил за собой дверь. Игорь Викторович свято соблюдал положение из Указа Николая второго ещё от тысяча восемьсот девяносто шестого года: «Господам офицерам запрещается употреблять спиртные напитки в присутствии нижних чинов, хотя бы и услужающих».
— Твоя воля.
— Тогда с водки. Коньяк, ликёры не совпадают с настроением. Очень ты меня морально поддержал, вспомнив про эту «холодную войну». Прямо камень с сердца снял. Нигде мы, значит, против исторических законов, собственных принципов и совести не идём. Не мы, так нас. Очень правильно. Я никак не мог сообразить, как с тобой, таким совестливым да принципиальным, к сути дела подойти.
— Нашёл совестливого, — скривился Вадим, опрокидывая свою чарку.
— Не скромничай. Со стороны виднее. Дело вот в чём: Ибрагим очень настаивал, чтобы в уплату за его дальнейшее невмешательство во внутрироссийские проблемы, помощь и поддержку в остальном мире, мы обеспечили ему снабжение тяжёлым вооружением и всякого рода оригинальными разработками…
— Понятно.
— Олег ему отказал. С моральных позиций. О прагматических мы не говорили. Зачем нам такая головная боль вблизи собственных границ?
— Очень правильно, — согласился Ляхов.
— А если, не найдя понимания у нас, он обратится с той же просьбой к «союзникам»? И с устраивающей их мотивацией?
— Могут и не отказать, если против нас использовать пообещает.
— Я о том же. И мы при этом внутренне гораздо более уязвимы, поскольку у нас кроме Польши и Кавказа имеются и другие болевые точки: всегда найдётся некоторое число ханов, беков и прочих князей, за хорошие деньги и обещания помощи в создании собственных феодов готовых поднять знамя сепаратизма и ирредентизма[87].
— Что мы уже имеем на практике. Но, в случае невмешательства «интернационала», достаточно спокойно, без внутренних потрясений как-нибудь разберёмся. С гарантией.
— Вот я и подумал, а не решить ли этот вопрос с помощью «друзей»? Если они в состоянии перебрасывать сюда целые дивизии, отчего бы не продать клиенту кое-какую технику из их мира? Заведомо не производимых в нашей России образцов. Тогда нас никто ни в чём не обвинит. А обезопасить себя мы сможем, во-первых, жёстким ограничением поставок боеприпасов, во-вторых — по методике, придуманной Леухиным: отслеживание местонахождения оружия с возможностью его гарантированного дистанционного уничтожения…
— Могу сказать только одно — идея вполне на уровне. Если позволишь, я в ближайшее время постараюсь обсудить её «на той стороне» в деталях. Надеюсь, нам не откажут. Одна беда — довольно давно у меня не было с ними контактов. Может быть, у них сейчас есть чем заниматься помимо нас. Но я постараюсь, — повторил Вадим.
— А разве твои девушки — не оттуда прибыли?
— Нет, это уже другая история…
— Что-то слишком много историй, — устало сказал Чекменёв. — Но ты уж постарайся. И на сегодня — хватит геополитики. Напиться, что ли? У тебя найдётся где заночевать? Снова собираться, ехать… Не хочу.
«Укатали сивку крутые горки», — сочувственно подумал Ляхов.
— Оставайся, конечно. Посидим, поболтаем на нейтральные темы. Давно не приходилось так, попросту…
Чекменёв первый раз был на квартире Вадима, и она ему понравилась. Особенно тем, что совершенно неуловимым образом ощущалась в ней какая-то нездешностъ. Хотя ни предметов, ни книг из другого мира он не замечал. Просто, как хороший контрразведчик, он без рациональных объяснений воспринимал иную ауру. Об этом тоже стоило подумать, но не сейчас. Сегодня и так он перегрузился информацией. Не может человек без привычки и специальной подготовки совсем уж свободно оперировать понятиями, противоречащими всем базовым представлениям. Руководствоваться ими в служебной деятельности — хочешь не хочешь, а приходится. Но и не более того…
87
Ирредентизм – движение за присоединение входящих в состав других государств земель, населённых соотечественниками, с целью создания независимого моноэтнического государства.