Мужчины разжигали костер. Крупный, с рыжими волосами на загорелых руках Гирт рассказывал про цвет папоротника, который, по легенде, надо найти в грядущую ночь. Если найдется счастливчик и выпадет удача, это еще полдела.
- Надо донести до дома, - говорил он с сильным акцентом, - но так, чтобы не оглянуться. В дороге все черти и злые духи будут звать да останавливать. Нельзя. Даже если голосом ребенка родного позовут или бабушки. Не обернись.
- А то что будет? - зачарованно спросил Павел. Ему ответил Дубкевич:
- Превратят в пень трухлявый.
Все рассмеялись. Только Таня серьезно спросила:
- А зачем?
- Что зачем?
- Цвет папоротника. Что будет, если донести до дома?
- Будешь язык птиц и зверей земных понимать. Может, и другие тайны, задумчиво и пристально глядя в глаза собеседнице, сказал Дубкевич.
"Сорву", - решила Таня и знала, что сорвет.
Потом водили хоровод вокруг костра. Пели заунывные песни. А к полуночи заметно поднялось возбуждение. Прыгали через костер. Павел, перепрыгнув, тут же вспоминал, что не успел загадать желание, а Таня умудрилась на лету подпалить край юбки, даже не обжегшись. Казалось, что она могла бы и на углях танцевать голыми ногами. В золотистых глазах светились искры костра, вспыхивая и зажигаясь снова и снова. Она хохотала как безумная, и когда изрядно подвыпившие мужчины начали обливать женщин и друг друга водой из котелка, фляг, ладоней, она первой скинула начисто одежку и под одобрительные вопли, будто всю жизнь знала обряд, кинулась нагая в воду.
Когда собрались у костра, Дубкевич достал новые пивные литры, и по кругу двинулась кружка. Руки тянулись за вяленой рыбехой.
- Я в лесок, - произнесла Таня.
- За папоротником? - уже осоловело спросил Павел. - Чушь это. Ботаникам давно известно, что папоротник не цветет.
- А это посмотрим, - сказала Таня и двинулась к темному перелеску.
В свете луны она слабо разбирала тропу. Шла больше по наитию, чутьем выделяя лохматый хвощ и ушастый папоротник. Вдруг она задохнулась от открывшейся ей залитой лунным светом мерцающей и бьющей горькими пряными запахами поляны. Она вошла в тот лунный круг, медленно легла и вдохнула полной грудью. Ее томило. Слабый ветерок закрыл ее травами и запахами. Томительная боль, сладкая как эти ароматы, сдавила где-то в животе.
- Ветры вы ветрующие, - шепотом произнесла она и медленно поднялась.
Ветер пробежал по травам. По краю поляны заколосилась белая, серебристо-белая волна. Таня пошла туда. И тут, на стыке травного цветения и лесочка, она увидела папоротниковые заросли. Вдруг колыхнулась лапа, и Таня заметила в ней цветок. Она тихо, на цыпочках, подошла, осторожно ухватила всей пятерней папоротник с цветком и резким движением рванула на себя.
Из леса она шла, ничего не слыша, кроме коростеля.
Только лунный свет и ветерок ласкали ее. В руке был крепко зажат цветок бессмертника, застрявший между папоротниковыми лепестками, и она знала, что это - тот самый цвет.
- Таня, я... я давно ждал этой минуты... я видел тебя сегодня и окончательно понял, что... что не могу без тебя.
Таня опалила его блеском золотистых глаз. Грудь ее медленно вздымалась.
- Прочь с моей дороги, Дубкевич! Прочь, а то пожалеешь.
Он опустился на колени, ловя подол ее сарафана.
- Я не могу без тебя, - повторил он. - Я отдам тебе все, все, что захочешь. Только будь моей.
- Глупец, ты сам не понимаешь, чего просишь! Он поднял глаза и увидел, что по подбородку у Тани течет струйка крови - она закусила губу.
- Я разведусь с Кристиной. Мой дом в Риге, дом в Юрмале, этот хутор - все будет твое!
- То, что дашь мне ты, будет мне не нужно. То, что дам тебе я, погубит тебя! - крикнула Таня. - Пойми, идиот! Изменить что-то потом будет мне не под силу.
- Умоляю тебя! Ты так прекрасна.
Она улыбнулась. В глазах ее зажегся безумный огонек.
- Хорошо. Ты сам это выбрал. Запомни, не я хотела твоей погибели, а сила, которая идет через меня и над которой я не властна! Ну, беги со всех ног! Даю тебе последний шанс.
- Я хочу тебя! - прохрипел Дубкевич, хватая ее за ноги и покрывая их влажными поцелуями.
- Так получай же! - Отпихнув от себя Дубкевича, она стала срывать с себя сарафан. Открывающееся тело светилось нездешним светом. Дубкевич охнул, зажмурился и рванул на себе рубашку. На траву посыпались пуговицы.
Таня подбежала к нему, схватила его за ноги и буквально вытряхнула из брюк. Голый Дубкевич шлепнулся на траву.
- Бери, бери же! - Таня навалилась на него, обжигая его своим телом. Горячие губы властно припали к его губам. Горячая ладонь зацепила его между ног.
- О-о-о! - застонал Дубкевич, взмывая к вершинам блаженства и муки. О-о-о!
- Мой! - вскрикнула Таня...
Потом она поднялась с травы, огненным взглядом скользнула по лежащему в беспамятстве Дубкевичу, подхватила сарафан и, размахивая им, как знаменем, нагая, легко побежала вниз, к реке, откуда вновь доносились всплески, повизгивания, серебристый смех. Она с размаху кинулась в черную воду, и та, казалось, зашипела в этот миг.
Павлу виделось, что он - старая, волглая, мертвая коряга на дне черного болота. Ощущение полной гармонии со вселенной, состоящей, оказывается, из ряски, черной стоячей воды, мягко сосущего ила и редких, никуда не спешащих пузырей болотного газа. И еще чего-то там, за краями, неведомого, а стало быть, ненужного... Покой и отрада.
Его взяли за крепкий еще сучок и потянули туда, за край, к неведомому и ненужному. Он сопротивлялся, но много ли силы у мертвой коряги? Не хочу...
- Не хочу! - промычал он.
Сучок вдруг оказался его рукой, а тянула за него Таня. Павел поднял голову, посмотрел, смаргивая болотную пелену. Позади Тани стоял Гирт.
- Поднимайся, поднимайся! - категорично сказала Таня - Нашел где валяться, алконавт заслуженный! Ты посмотри, на кого ты только похож!
- Это ребята пошутили, - пояснил Гирт. - Ночь такая.
Ночью кто-то не поленился переодеть спящего, как полено, Павла в костюм огородного пугала, нахлобучить дырявую шляпу с рваными полями и пририсовать углем громадные бармалеевские усы. Утром выпала роса, все это хозяйство намокло, отяжелело.
- Скидывай с себя эту дрянь, вытирайся и переодевайся в сухое. Я тебя полночи ищу, хорошо Гирт догадался на Лысую гору подняться, нашел тебя, рассказал, где ты и в каком виде.