- Врет, - серьезно сказала Таня. - Врет как Троцкий. Никакой ты не черножопый, я видела.
- Вот-вот! - Якуб тряхнул головой. - Не ты, говорит, мне нужен, а вся цепочка ваша преступная, которая отравой весь город наводнила... И давай прямо как по списку выдавать: имена, фамилии, клички. И про мои дела... Видишь, говорит, мы и без тебя достаточно знаем. А ты нам всю систему расколоть поможешь, Гамлета нам сдашь...
- Принца датского? - Таня рассмеялась.
- Какого принца, слушай?! - вскипел Якуб. - Экспедитора от поставщика. Страшный человек, а ты смеешься.
- Извини. Просто имя смешное.
- Ничего смешного. Имя как имя. Гамлет Колхоз-оглы, по-вашему Гамлет Колхозович.
Таня расхохоталась вовсю. Якуб стукнул кулаком по столу. Таня замолчала, смахнула набежавшие слезы рукавом и сказала:
- Все, больше не буду... Рассказывай дальше.
- Я тогда им говорю: а мне все равно, не вы, так подельники меня кончат. Это, говорит, они тебя кончат, если с нами работать не будешь, или к братве своей побежишь на нас, ментов неправильных, управу искать. Мы тогда им через своих людей маячок кинем, что ты Вагифа с Семен Марковичем заложил. Так что нет тебе, Зейналов, другого выхода. Я говорю: раз уж у нас разговор такой завязался, хотелось бы на документы ваши взглянуть, а то форму напялить каждый может. Он улыбается, пожалуйста, раскрывает красную книжечку, подносит ко мне: городское УВД, Кидяев Петр Петрович, полковник. Ну как, говорит, убедился? Чувствую, со всех сторон обложили, говорю: вам, как понимаю, и без меня все про нас известно, на что вам еще один стукач, может, как-нибудь по-другому договоримся. А он: отчего ж не договориться, договориться всегда можно, вижу, вы, Зейналов, все поняли и осознали, и раз уж сами такой разговор начали, вот вам мое слово: пятнадцать тысяч в течение недели, и каждый месяц еще по пять. А мы, со своей стороны, гарантируем, что никаких препятствий в вашей деятельности чинить не будем. Или это, или пиши расписку о добровольном сотрудничестве, или мы сейчас пустим в дело этот протокол, и хорошо тебе не будет, это я тебе тоже гарантирую. Ну как, на что соглашаешься? А на что было соглашаться, да? Ладно, говорю, уж лучше деньгами. А сам думаю: ну, гады, погодите, я вас еще сделаю. А полковник этот смотрит на меня, скалится и говорит, ласково так: только фокусничать не вздумай, Зейналов. У нас все схвачено и везде свои. И давай объяснять, чего мне делать не надо. Все охватил, что мне в голову прийти могло. По полочкам разложил, с примерами...
- Да, - сказала Таня. - Приятного мало. Как решил - платить, не платить?
- Думаю, придется платить. Жить-то хочется.
- Слушай, а они тебе чернуху не прогнали? Мозг Тани нащупывал нужную нить. Она начала тасовать возможные комбинации.
- Я долго думал. Не похоже. Удостоверение настоящее, форма тоже, знают много - про меня, про всех...
Нет, все солидно.
- Разберемся... Значит так - когда ты должен отдать первые деньги?
- Завтра или послезавтра. Ведено с утра позвонить, сказать, во сколько буду, и подъезжать.
- Куда? К метро, в парк, на перекресток?
- Нет. Только на квартиру. На их территорию. Не хотят светиться.
- Деньги у тебя есть?
- Есть. - Якуб вздохнул. - Отдавать жалко.
- Жалко, - согласилась Таня. - Ну ничего, может быть, еще вернем. С процентом.
- Это как? - заинтересованно спросил Якуб.
- Пока рано говорить. Есть кое-какие соображения, но надо все проверить. Она поднялась и сладко потянулась.
- Ноги затекли, пока тебя слушала, да и есть хочется Скажи Анджеле, чтобы чего-нибудь быстренько спроворила. И кофе. Перекушу по-быстрому и домой.
- Как домой? А-а я? А мы? - с некоторой растерянностью спросил Якуб.
- А вы тоже поешьте. Голодные, наверное.
- Да я не про то. Что делать будем?
- Ты насчет этой истории с данью?.. Ладно, я согласна помочь тебе. Пока не знаю, получится из этого что-нибудь или нет. А ты готов довериться мне?
Якуб пощелкал пальцами, несколько раз вздохнул.
- Готов.
- Тогда обещай делать все, что я скажу, и не задавать вопросов. Обещаешь?
- А что остается, слушай? - он темпераментно взмахнул руками.
- Тогда завтра с утра жди моего звонка. Я назову время. Потом позвонишь туда, скажешь, что деньги готовы, но что ты тоже не хочешь лишний раз светиться в ментовской хате, а потому вместо тебя придет курьер, шестерка тупая.
- Асланчик, да?.. Слушай, откуда про Асланчика знаешь?
- Это твой предпоследний вопрос, договорились? Никаких Асланчиков не будет. Пойду я.
- Ты? Зачем?
- А это последний вопрос, на все последующие отвечать отказываюсь. Я пойду, потому что мне надо на месте проверить кое-какие догадки.
Анджела постучала в дверь, просунула голову и сказала:
- Идите жрать, пожалуйста.
Весь путь до дома Таня напряженно обдумывала ситуацию с Якубом. Ну хоть убейте, не видела она здесь организованного чиновничьего вымогательства (в отличие от подавляющего большинства сограждан Таня прекрасно знала слова "рэкет" и "коррупция" и имела довольно четкое представление о том, что творится в отечественных коридорах власти, но как-то не подумала связать американские слова с советским явлением). Интуиция подсказывала ей, что Якуб нарвался на частную инициативу, на фармазон. Но для выработки правильной линии действий совершенно необходимо было понять, какого уровня. Одно дело, если здесь орудует просто группа мошенников, пусть даже прекрасно информированных - информация могла, в частности, исходить от той же заграничной Норы, посвященной в дела Якуба. И совсем другое, если настоящий - и осведомленный - полковник милиции решил немного поработать на свой карман... Тогда пойдет совсем другая игра.
А мужику помочь надо. Да и к Анджелке прикипела душой. Та ради Тани глотку перегрызет. А многим ли она могла быть за такое благодарной? Случись что с Якубом, Анджелке тоже немало достанется. Нет. Так не пойдет.
- Что так вырядилась? - изумленно спросила Анджела, впуская Таню в квартиру.
- На охоту собралась, - ответила Таня. - Якуб дома? Одета она была действительно довольно странно: зимний офицерский тулупчик со споротыми погонами, огромная бесформенная кроличья ушанка, широкие черные шаровары, заправленные под голенища длинных шерстяных носков, туристские ботинки размером не меньше сорокового. В руках Таня держала большую клеенчатую сумку.