— Знаешь что, принц! — недовольно произнесла она. — Катился бы ты отсюда, пока полицию не позвала. Инвалид недоделанный! Да лучше бы такие, как ты, ещё при рождении сдыхали! — Она стремительно ринулась прочь.
Проходя мимо позолоченного «роллс-ройса», она невольно заглянула в окно. В нём сидел молодой парень, который даже не обратил на неё внимания.
«Эх, — подумала она, — ну почему настоящие принцы мимо, а ко мне…» — Она скорчила брезгливую гримасу и двинулась прочь, сжимая в руках роман о том, как обычную девушку полюбил принц.
Инвалид, проводив девушку взглядом, горько вздохнул и направил свою коляску к проезжей части. Подъехав к позолоченному «роллс-ройсу», он постучал в окно водителя. Сидящий за рулём парень засуетился и скоро открыл дверь.
— Как всё прошло, сэр? — уважительно обратился он к инвалиду, помогая ему встать.
— Эх, Вадик, — произнёс «инвалид». — Жестокая правда жизни — принцы без денег и коня дамам не нужны. — Он горько улыбнулся и уселся на заднее сиденье своего позолоченного «роллс-ройса». Подняв взгляд на своего водителя, он скомандовал:
— Давай к маме, Вадик. Это единственная женщина, для которой, и будучи старым пропойцей, я останусь её маленьким принцем.
Граница
Сегодня видел сон.
Есть линия, где заканчивается владение человека и начинается линия жизни. Природа.
Мне снилось, что я стою у окна, а за ним, осторожно ложась на верхушки зданий и любуясь на своё отражение в окнах, играет закатный луч солнца. Между фасадов редких зданий, словно зеркало, замерло озеро. В его гладь смотрелось сине-чёрно-красное небо. Сейчас на нём не было ни облачка. Только красный диск засыпающего солнца. Спокойного засыпающего солнца. Я беру в руки телефон и фотографирую. Беззвучно. Боюсь спугнуть этот мир лишним шорохом. Затем, еле дыша, иду к другому окну. То же зеркало озера теперь смотрит в темнеющее небо, лишь верхушки деревьев всё ещё касаются лучей засыпающего солнца, окрашивая свою густую листву в ярко-оранжевый цвет. Солнца диск уже скрылся за застывшими телами зданий, и тёмное-тёмное небо сменило палитру красок на чёрный и зажгло одну яркую звезду. А дальше, за гладью озера, на линии горизонта, проступала голубая линия синеющего неба, будто бы уже занимался рассвет.
«А ведь свет никогда не гаснет», — пронеслось у меня в голове и разлилось по телу криком утренних птиц, возвращая меня в этот пробуждающийся мир.
Сегодня утром я точно понял, что солнце не гаснет даже ночью и я должен его догонять.
Всем добра.
С любовью, ваш Догоняющий Солнце.
Карлсоны здесь долго не живут. Не выйдешь из моды
«Здравствуйте, господа законодатели моды. Пишу вам претензионное письмо с целью воззвать к справедливому отношению к тому, что много лет до вас, дорогие мои законодатели, являлось неотъемлемой частью этой самой моды. Скажите, как так получилось, что я вдруг вышла из моды? Не просто вышла, а мне не осталось там места даже в качестве раритета или музейного, скажем так, экспоната? А ведь были времена, друзья мои, что сначала взывали ко мне — как это будет смотреться с моей точки зрения и тому подобное, а сейчас…»
— Совесть, милая. Опять пытаешься достучаться до людей? Ты же знаешь, они к тебе давно глухи. Пошли лучше чаю попьём, я плюшек с корицей напёк.
— Ах, Грех, ах, прохвост. Вот ты уж точно никогда не выйдешь у людей из моды, — горько улыбнулась Совесть, потом задумчиво посмотрела на письмо. — Но ведь я всё ещё жива, а значит, где-то есть человек, который меня всё ещё слышит.
Музыка
Сквозь стук колёс можно было уловить мелодию. Сначала она, словно нерешительная барышня, касалась уха и снова пряталась под стук колёс. Потом она осмелела и стала громче. Потом ещё громче. И вот уже можно было различить стук дождя по невидимой скрипке, пульс уставшей земли под монотонными звуками солнечных вспышек, негромкий рассказ космоса о чём-то очень важном. Резко и невпопад завопила и сразу же замолчала чайка. Неспешно переливались голоса разных птиц, животных и насекомых. Я вдыхал разряженный воздух жизни. Мои лёгкие плавились от бешеного стука сердца. Сейчас. Именно сейчас оно было частью этой музыки. Именно сейчас оно было стуком колёс, плачем дождя по невидимой скрипке, пульсом земли и монотонными вспышками солнца, шёпотом космоса, голосами птиц, животных, насекомых и даже той чайкой, запевшей невпопад. Именно сейчас оно стало музыкой всего. Частью всего.