Когда она шла по благоухающему саду, до нее донеслось единственное слово, произнесенное шепотом:
– Нет!
– Я остолбенела, когда увидела там мать Троя живой и здоровой. Ты только подумай, Лез! Она жила здесь все это время! – Гигант с изумлением покачал головой. – Вот и весь мой рассказ. А что тебе удалось выяснить?
Они сидели на невысокой каменной стене, защищавшей фрукты и овощи Милдред от свиней, которые бесконтрольно передвигались по острову и совершали набеги на сады и тростниковые поля. Возможность побеседовать наедине появилась у них лишь после того, как Милдред легла спать. Когда она негромко захрапела, Дэни вышла из дома и встретилась с Геркулесом возле этой стены. Они сидели за банановой рощицей, скрывавшей их от посторонних взглядов. Во второй половине дня ветер стих, и над островом нависла невыносимая духота.
Дэни задрала свою длинную черную юбку до колен и принялась обмахивать ею свои ноги, пытаясь образом охладиться. Юбка собралась в кучу у нее на бедрах, но она не опускала ее и покачивала ногами, разговаривая со своим партнером.
– Рейнольдс – нехороший человек, – сказал Геркулес. – Рабы оказались неразговорчивыми, и от них я ничего не смог добиться, но зато кухарка у них очень смелая женщина и ведет себя так, как будто совсем его не боится. Она мне много чего рассказала. Все что мне нужно было делать, это широко улыбаться и позволять ей трогать мои волосы… – Он повернулся в темноте и дотронулся рукой до своего нимба. – Как вы думаете, миз Дэни, мне нужно подстричь мои волосы?
– Я думаю, что лично отрежу их своим ножом, если ты не начнешь говорить о деле! Что ты узнал?
– Похоже, у Рейнольдса есть склонность к беспричинной жестокости, но эта черта его не всегда проявляется. Поэтому все там боятся этого человека. Он может спокойно и вежливо разговаривать с вами, а в следующий момент наброситься на своих рабов и избить их до полусмерти без всякого повода. Эти приступы бешенства нападают на него совершенно неожиданно. И все женщины его боятся. Похоже, он больно любит это…
– Что?
– Я говорю, похоже, он очень любит это.
Дэни стукнула его по плечу.
– Я слышала, что ты сказал. Я спрашиваю, что он любит так сильно?
Он медленно повернулся к ней, пытаясь рассмотреть в темноте выражение ее лица.
– Это неважно.
Разумеется, такой ответ не мог ее удовлетворить.
– Что он любит сильно?
Геркулес смущенно поежился и опустил голову. Хотя он пробормотал ответ себе под нос, Дэни расслышала его.
– Заниматься любовью.
Бедная Джанетт, – прошептала она.
Он и с мужчинами любит этим заниматься.
С мужчинами? Как…
Геркулес перебил ее, прежде чем она успела задать очередной вопрос.
– Я не хочу вдаваться в это. Нет, мэм. Я вам об этом ничего не скажу. Спросите кого-нибудь другого.
Дэни подавила свое любопытство и задала вопрос, который волновал ее больше всего.
– Ты думаешь, Трой еще жив?
– Должен быть, жив, миз Дэни. Похоже, на земле Рейнольдса очень много построек, где содержатся рабы. Есть даже специальное место, что-то вроде тюрьмы, куда помещают непокорных и тех, кто пытается убежать. – Он наклонился к ней, словно хотел сообщить важный секрет. – Кухарка сказала мне, что слышала, будто там есть и белые рабы, только она ни одного еще не видела.
Дэни встала и принялась медленно ходить взад и вперед, пытаясь разработать план.
– Туда мы и отправимся! Где находится эта тюрьма?
– Я не знаю. Знаю только, что она каменная и что в ней нет окон, одна лишь дверь.
Каменный дом!
Эти слова произнес надсмотрщик Маккарти в разговоре с Рейнольдсом, которые она подслушала.
– Мы поедем туда завтра ночью, – сказала она, приняв решение.
– Завтра?
– Да. Нам больше нельзя откладывать.
– Только как мы проберемся туда и как уйдем с мистером Троем, если он там?
– Как? Я не знаю, как. Я еще думаю над этим. Но в одном я уже уверена: я не могу отправиться на поиски Троя в этом, – она снова подняла свою юбку. – Но я сгорю здесь заживо в своих кожаных штанах! Тебе придется сходить завтра в город и купить мне какие-нибудь брюки и рубашку. Желательно, чтобы они были темные. У тебя остались деньги, которые я тебе дала?
– Да, мэм. Я спрятал их за домом, где живут слуги.
– Можешь тратить их. Еще нам понадобятся лошади. Завтра ночью, как только Милдред уснет, я приду сюда. Жди меня здесь.
Волнуясь и нервничая, словно попавшее в западню животное, Дэни весь день проверяла и перепроверяла свои пистолеты, осматривала содержимое своих сумок и смазывала винтовки, которые привезла из Луизианы, тщательно завернув их в шкуру. Она делала все это украдкой, так что Милдред ничего не заметила.
Геркулес отправился в город на рассвете. Она знала, что он вернулся в назначенное время, и с замиранием сердца ждала наступления темноты.
Постепенно ярко-синее небо окрасилось пылающими закатными красками, сменившимися лиловыми сумерками. На остров опустилась темнота, и Милдред наконец удалилась на покой. Дэни вырезала из своих высоких сапог горностаевую подкладку, надела их и сунула в голенище правого нож вместе с ножнами, Длинное черное платье полностью закрыло сапоги. Потом она перекинула через плечо сумки с порохом и патронами, взяла оружие и тихо вышла из комнаты.
Геркулес ждал ее за банановой рощей.
– Где лошади? – Она посмотрела в сторону густого леса, который начинался за тщательно ухоженным садом Милдред.
– Нет лошадей.
– Что?! – Она взяла сверток с одеждой, который Геркулес протянул ей вместо оружия, вытряхнула его прямо на землю и подняла короткие хлопчатобумажные брюки. Темно-синие, они сливались с темнотой. Она влезла в них и натянула до талии, не снимая платье. Брюки были слишком велики для нее, и она изо всех сил затянула шнуровку на поясе. – Если у нас нет лошадей, то что у нас есть?
Геркулес увидел, что она собирается снять с себя платье прямо перед его глазами, и резко отвернулся.
– У нас есть мулы, – сказал он.
– Мулы?
– Два мула.
– Могу я спросить, – проговорила она надменным тоном, подражая Лэйаль, – где они?
– Они там, за этими густыми зарослями. Я нашел тропинку в этом лесу и оставил их там, чтобы их никто не увидел.
Чего это ты разговариваешь не со мной, а с этими деревьями? Ты, часом, не спятил?
– Вы оделись?
– Да.
Он повернулся в тот момент, когда она прятала за невысокой стеной свое ненавистное черное платье, предварительно скатав его в комок. В вязаной белой рубашке поместились бы две такие девушки, как Дэни, поэтому она взялась за ее края и быстро связала их в узел на поясе.
– Пошли!
Они неправильно рассчитали время, необходимое для того, чтобы пересечь остров в темноте на упрямых мулах и при этом не привлечь к себе внимания. В конце концов, измученные долгой ездой без седла, они добрались до плантации Рейнольдса.
– Давай объедем дом Рейнольдса и поднимемся на вершину холма. – Дэни указала на темные очертания холма на фоне ночного неба. – Мы окажемся прямо над жилищами рабов. Оттуда мы будем видеть на несколько миль вокруг и сможем оценить характер местности. Мы должны добраться туда до рассвета.
– Задача не из легких.
– Мы не на увеселительной прогулке, – напомнила ему Дэни.
Двигаться через густые заросли сахарного тростника было делом нелегким. Воздух был насыщен влагой. Поля кишели москитами, которым, казалось, очень понравилась густая горная кровь Дэни. Им пришлось оставить мулов у подножия и подниматься по заросшему деревьями и кустарником склону холма пешком.
Хорошо еще, что здесь не так много грязи, – подумала Дэни. Гладкие подошвы ее сапог скользили по сырой поверхности земли, и несколько раз ей с большим трудом удалось избежать падения.
Черт! – пробормотала она, поскользнувшись в очередной раз.
Они шли по оленьему следу – узкой тропке петляющей по крутому склону, едва различимой в темноте. Длинные стебли вьющихся растений опутали густую поросль; высоко над головой, на ветвях деревьев, визгливо кричали растревоженные шумом дикие попугаи.