- Кто будет со мною в Шиммери?
- Барон Деррил с тысячей воинов. Нет, с целым полком. Но никому из солдафонов не давай говорить – у них языки дубовые. Когда дойдет до беседы, говори сама, либо дай говорить Бакли. Он тоже будет с тобой.
- Благодарю за доверие, ваша светлость!
- Бакли, твоя первая задача – найти этого Хорама… тьфу, Хармона, и вернуть мне Сферу. Если тебе понадобятся воины – возьмешь их у Магды. Если Магде понадобится твой быстрый язык или твой нюх – она воспользуется тем и другим. Все ясно?
- Да, ваша светлость. Разрешите мне еще раз от всей души поблагодарить…
- Ага, ага. Я понял, хватит. И еще. С тобой был один головорез, как там его звали?..
- Шестой.
- Шестой?
- Такое его прозвище, ваша светлость.
- И куда он подевался?
- Он хотел уйти.
- Хотел уйти?
- Да, ваша светлость.
- Со всем, что знает?
- Да, ваша светлость.
Морис Лабелин снова рассмеялся:
- Хотел уйти, а?.. Ха-ха-ха! Вот шутник!.. Ну, ничего, Бакли, возьмешь себе Седьмого.
- Да, ваша светлость.
- А теперь довольно болтовни. Собирайтесь!
* * *
Портовый город Грейс понемногу таял в дымке. Два человека на корме флагманского судна «Величавая» провожали город взглядами: уродливая толстая женщина в дорогом плаще и низкорослый мужчина с маленькими, сдвинутыми к переносице глазками. Мужчина, казалось, не находил себе места – переминался с ноги на ногу, прерывисто дышал, то выпрямлялся, то опирался на поручень локтями. Присмотревшись к нему внимательно, можно было понять: он теряет покой от близости толстухи. Искоса поглядывая на нее, он изо всех пытался уловить ее настроение, будто оно имело для мужчины крайнюю важность. То и дело облизывая губы и нервно сглатывая, мужчина словно бы собирался с духом, чтобы сказать нечто.
- Надеюсь, в Шиммери жарко, - сказала толстуха.
Ее слова странным образом придали мужчине решимости, и он, наконец, раскрыл рот:
- Прекрасная леди Магда, я хотел сказать о том, как меня переполняет радость от соседства с вами. Мысль, что я буду вашим спутником в этом путешествии, делает меня счастливейшим из…
- Ты любишь мою задницу? – спросила леди Магда.
- Простите, ваша светлость?..
- Отойди на два шага назад и посмотри внимательно на мою задницу. Ну!
Он вынужденно повиновался. Зад герцогской дочки был огромен и бесформен, словно две сгнившие тыквы. Вероятно, его сплошь покрывали прыщи, как и все остальные участки кожи миледи.
- И как, она тебе по нраву? – осведомилась леди Магда. – Если нет, то прекрати лизать ее, черт возьми!
- Ваша светлость, я ничего такого не имел в виду…
- Все эти «прекрасная», «великолепная», «радость от соседства»… Я знаю, какая я. Оставь свое вранье для безмозглых курей.
- Ваша светлость, простите меня, но я совершенно искренне…
- И «вашу светлость» засунь туда же, куда «прекрасную леди»! Я тебе не светлость! Папенька – светлость, за ним будет мой старший брат, а я – вряд ли.
Сконфуженный Бакли покраснел и не нашелся с ответом. Его глупый вид развеселил леди Магду:
- Хи-хи, какой ты потешный! Отними у щенка право подлизываться, и он не будет знать, что делать. Ладно, Бакли, если так уж хочешь лизать – лижи. Но делай это правильно. Говори то, что мне действительно будет приятно.
- Вы так умны, миледи!
- Угу, я это знаю. Придумай что-то поинтереснее.
- Меня восхищает прямота, с которой вы указали этим маркизам и баронам на их ошибки.
- Тогда почему ты такой скользкий, если любишь прямоту? Нет, Бакли, комплименты – не твоя стихия. Скажи то, что меня порадует, или помолчи.
- Ладно, миледи, порадую вас, - сказал Бакли снисходительно, подражая ее собственному тону. - Я знаю, как сберечь миллион эфесов.
- Повтори-ка.
- Нам дали два миллиона золотых, чтобы купить у шиммерийцев очи, а затем распродать по дешевке. Добрый миллион мы потеряем на этой затее: купим дорого, продадим дешево. Так вот, я знаю, как его сберечь.
- И как же?
- Я скажу вам, миледи… Но не сейчас.
- Это еще почему?!
- Во-первых, миледи, вам будет интересно самой поразмыслить об этом и найти способ. Во-вторых, я хочу как следует обдумать все детали, чтобы не попасть впросак. И в-третьих, самое главное. Если скажу сейчас все сразу, то вы спросите: отчего не сказал об этом на берегу, вашему папеньке?
- И отчего же не сказал?
- Тогда он дал бы вам лишь один миллион, не два.
- То есть, ты украл для меня миллион золотых у моего же отца?