– Временно, уверяю вас, Бота, – сказал Пицетти расслабленным голосом. – Я ведь всего лишь легионер. Понадобилось произвести чистку кадров, и никто не хотел этим заниматься, поскольку все знают, что тот, кто людей увольняет, тот сам будет уволен по завершении процесса. Пригласили меня со стороны, поманили сдельной оплатой. Авансом дали столько, что если бы кто-то узнал, сделалась бы революция. Обещали заплатить столько же по окончании, если не будет накладок. Дали доступ к любой документации, а кого именно следует увольнять – не сказали. Кого назначать – тоже не сказали. Разберись, Пицетти, поимпровизируй. Ну и духота!
Он шагнул обратно к двери, высунулся в приемную, и сказал пожилой, добросоветстной секретарше:
– Будьте любезны, кондиционер включите.
– Где? – подобострастно вскинулась секретарша, боясь не так понять. – Здесь?
– Нет, на улице.
Пицетти прикрыл дверь, прошел к столу, вытащил из пакета шляпу с панашем, и водрузил ее себе на голову. Перо опустилось вниз и закрыло ему один глаз. Он не обратил на это внимания, и уставился незакрытым глазом на Боту.
– Доувер парится наверху, в общей? – спросил он.
– Да, – сказал Бота.
– Ничего, пусть еще посидит. Нужно утолить жажду.
Он подошел к миниатюрному холодильнику и вытащил из него бутылку.
– Шпатен, – сказал он одобрительно. – Пусть. Скажите, Бота, вам нравился ваш бывший Директор Связи?
– Э…
– Вы не были против, когда я его уволил?
– А…
– Ничего. Ко всему привыкают. Наверное, у него много было материалов на вас лично? На всякий случай?
– Э…
– Были материалы, были. И многое он грозился унести с собой.
– В целях публикации? – отважился спросить Бота, поскольку этот вопрос его очень интересовал. И тут же прикусил язык.
– Уж не знаю, – Пицетти пожал плечами, отпивая из бутылки. – Но публикаций, конечно же, не будет. Какие еще публикации!
Бота помолчал некоторое время, а затем решился уточнить:
– Вы уверены, господин Пицетти?
– Да. Как только он попытается связаться с публикаторами, так сразу – бада-бинг, бада-бум. Или – как это у вас здесь говорят? – белагра.
– А кто?…
– Это зависит от того, на чьей территории он будет в момент попытки что-то публиковать. Если у русских, они его «ликвидируют», если у американцев, они его «исчезнут», если у китайцев, то будет «его потенциал реализован без остатка». Публикации о том, что у вас тут делается, никому не выгодны. Впрочем, это не ваше дело, Бота. Я хотел тут с вами посоветоваться по одному щекотливому вопросу … Не возражаете?
– Да, пожалуйста.
– Скажите, что мне делать с вами лично, Бота? Что-то вы от меня скрываете. Уволить вас или оставить? Или сперва разобраться, а потом уволить? Я бы мог переспать с вашей женой, и она бы мне все поведала, но баба она ужасно противная, из тех, которых обслуживать нужно. Я не люблю обслуживать. Я люблю лежать на спине, и пусть меня обслуживают. А скажите, Бота, вот к примеру … – он помолчал, поправил шляпу, и снова помолчал. – Сюда, в автономию эту вашу, поступают только репейники с пожизненными сроками? Или всякие есть?
Бота, багровый, молчал насупленно.
– Нет уж, отвечайте, пожалуйста, – строго сказал Пицетти.
– Всякие есть. Но в основном с пожизненными, – сказал Бота, не глядя на Пицетти.
– И каждый должен выполнять какую-то работу?
– Да.
– А назначает его на эту работу департамент президента автономии?
– Да, если петицию не подаст, что он, мол…
– Ну, ну?
Бота вдохнул и переместил вес тела с одной ноги на другую.
– Если прибывший подает петицию, что он может приносить пользу Горной Земле в качестве, отличном от того, которое ему департамент определил … – сказал он.
– А петиции рассматриваются?
– Да. – Бота подумал. – Именно таким образом у нас здесь и оказался … агрегат переработки. Один из прибывших был инженер, а другой был физик.
– Ах вот оно что. Понимаю. Странно, что мне об этом не сказали раньше. Налоги Республике автономия платит?
– Э … нет. То есть…
– Переработка все окупает. Понимаю. Нынче уже знают, что не так это опасно, как раньше думали. В былые времена упрятали всю эту механику в горы, подальше, чтоб не пугала. А теперь переносить – лень. Да и незачем. Горная Земля вполне справляется, качает этот самый гелий-двадцать в Республику и к ее, Республики, содедям. А проститутки у вас тут есть?