Когда камера наполнилась воздухом, Юридиси и Грейви одновременно сняли шлемы. Кларетт не проявляла признаков жизни. Юридиси сообразила глянуть на индикатор на кислородном баллоне и, освободив руки, расстегнула и стащила с Кларетт шлем. Кларетт была без сознания.
Искусственное дыхание в условиях невесомости – трагикомедия со слюнями. Но они справились, поочередно прижимаясь губами ко рту Кларетт и давя ей на грудь. А может она сама очнулась.
***
Вкючили снова крутилку, и некоторое время просто сидели в креслах в операторской, привыкая. Затем Грейви стащил с себя скафандр, бросил его на пол, и ушел менять предохранитель.
Дверь в отсек, где хранились предохранители и прочая дребедень, заклинило. Он вернулся за ломом. Сверившись с часами и прикинув интервал, который по плану должен был отделять смену курса от начала торможения, он понял, что может и не успеть. Вернее, точно не успеет. Спасательная операция отняла много времени. Он вернулся в операторскую, чтобы сообщить об этом Юридиси. Ее там не оказалось. Он отправился в кафетерий. Юридиси отпаивала Кларетт от шока каким-то консервированным раствором. Грейви постоял некоторое время возле, ничего не говоря.
***
Тревога нарастала. Кларетт пришла в себя полностью. Втроем они таращились на экраны, лихорадочно проверяя и перепроверяя данные. Грейви что-то прикидывал на листе бумаги. Бумага и пишущие принадлежности хранились в операторской – очевидно на тот случай, если откажут все приборы, откроется черная дыра, кастрюлю забросит в параллельный мир, и всем членам экипажа нужно будет срочно писать завещания.
– Если два и восемь, – в четвертый или пятый раз сказал Грейви, – то мы отклоняемся от каспа на шесть градусов вот сюда, – он ткнул карандашом в точку на экране, а затем пометил цифру на бумаге птичкой. – А если два и девять, то на три градуса сюда, – и он снова ткнул в экран.
– Я не помню … напомните мне … – сказала Кларетт. – Почему только одно торможение до каспа? Почему нельзя корректировать?
– Да, это они объясняли, – Юридиси наморщила лоб, и от этого длинный ее крючковатый нос удлинился и загнулся еще больше. – Но я не помню.
– Я тоже не помню, и это не важно, – сказал Грейви. – Что ж мы, экспериментировать будем здесь, что ли? Прямо сейчас? Двадцать минут осталось!
– А посмотри еще раз угол от Солнца, – предложила Юридиси.
– Зачем?
– Вдруг там ошибка.
– Компьютер не человек, ошибок не делает.
– Посмотри!
– Сама смотри.
Юридиси поводила стилом по экрану. На изображении появились цифры. Некоторое время она их изучала.
– Вон странная цифра, – сказала Кларетт, показывая пальцем.
– Чем она странная?
– Должно быть больше. Не помню сколько, но должно быть больше.
Юридиси и Грейви вперились в экран.
– Это не … это астрономические единицы! – сказал Грейви. – Блядь! Кто ж считает в астрономических единицах, идиотки!
– Ты сам идиот!
Он быстро пересчитал угол. Юридиси и Кларетт внимательно следили за движениями карандаша.
– А ну, пихнем это в базу данных, – сказал он, тыча карандашом в результат.
Юридиси нащелкала цифру. База данных цифру приняла, и все встало на место. Робкий тройной облегченный вздох.
– Пристегиваемся, – сказала Юридисе.
– Поставь сначала на автоматику, – попросил Грейви.
– Зачем?
– Ты что, сама собираешься включать? В нужную микросекунду?
– А, да…
– Ум у баб куриный.
– Заткнись.
Юридиси ввела данные в программу и задействовала таймер.
– Проверьте еще раз, свежими глазами, – попросила она.
Кларетт и Грейви просмотрели цифры на дисплеях. Кларетт ничего не сказала, а Грейви сказал: