Теперь-то всем стало видно, что это девчушка лет этак семнадцати. Она размотала шарфы, на лбу ее лохматилась челочка, ресницы растерянно хлопали. Мордашка была довольно красивой, только напуганной.
— Голышева Надежда Александровна,—представилась она.— Имею назначение к вам. Вот,— и протянула бумагу.
Прочитав текст, Маныгин удивился:
— Заведовать книжным магазином? Каким магазином??
— Вы же прочитали: книжным. Ну, может, не магазином — киоском.
— Книжным?
В вопросах этих девушка почуяла что-то неладное,
— Да.— Голос ее дрогнул.— Я понимаю, помещение, наверное, еще не готово? Но я могу и в этих... в вагонах, в палатках. Как вам удобнее. Могу еще в садике или в яслях воспитательницей...
— В садике? — с наивностью переспросил Маныгин, и все вокруг захохотали.
Надя смотрела беспомощно.
— А вы действительно... начальник? — Видимо, она подозревала розыгрыш.
— Он самый,— кивнул Маныгин.— Кого же вы, мадам, воспитывать собираетесь?
Лицо Нади сделалось суровым: ее достоинство не могло больше терпеть подобного.
— Странный вопрос,— сказала она сухо и заносчиво.— Детей.
— Их сначала нарожать надо! — давясь смехом, выкрикнул кто-то.
— А ну! — зло гаркнул Маныгин и потемневшим взглядом обвел толпу.— Жеребцы малолетние... К сожалению, Надежда Александровна, у нас нет ни книжного магазина, ни детсада, ни яслей. Тут какое-то недоразумение, в райсовете ошиблись.
Надя опустила голову и тихо сказала г
— А я отсюда все равно не уеду.
— То есть как?
— Вот так. Не уеду, и все.
— Рисковая,— сказал Тимка Грач.
— Глупая,— по-своему поправил Антоха.
— А что? Пусть остается.— Это вымолвил Лешка« Совершенно неожиданно для себя. Просто подумал так — и ляпнул.
— Точно, Анатоль Васильич! Пускай остается! — наперебой начали выкрикивать и говорить в толпе: прорвало. Как-никак это была первая представительница прекрасного пола в их таежном братстве.
Маныгин поднял руку:
— Тихо, братцы, ша! Разберемся.— И кивнул Наде на палатку: — Идемте поговорим...
Они ушли. Антоха Пьянков осклабился в улыбке:
— Новожил-то как, слышали? Пусть, говорит, остается. Приглянулась, видно!
Его никто не поддержал.
— Пошел ты! — сказал Лешка.— Проиграл — топай на кухню.
4.
Объектом номер один была баня. Конечно, важными были и подготовка площадки для строительства самого поселка, и дороги, и мастерские, и база горючего, и обустройство вертодрома. Но объектом номер один была баня.
Кому ж это хочется и кому нужно, чтобы одолела тебя грязь и завелись вши? Пока что мылись в палатке, воду грели на костре. В палатке было мерзло, воды не хватало, и многие старались от этого удовольствия увильнуть. Виктор Карданов самолично следил за мытьем и не стеснялся, расстегнув на человеке одежду, проверить чистоту белья и тела. С веселыми ужимками Слава Новиков напевал частушку:
Комиссар Карданов — няня,
Водит олухов он в баню.
Виктор успокоится,
Когда все помоются.
Над строительством бани шефствовал сам Анатолий Маныгин. Он ее и «рисовал». Проектировщики поселка баню вовсе не предусмотрели. Они думали только о газовиках, тех, кто будет жить потом в поселке, и в каждой квартире запроектировали и газ, и теплые уборные, и ванны с душем. Как будут жить строители, их не касалось. Маныгин сам спроектировал баню и сделал чертежи; это он и называл «рисовать».
Бригадиром на стройку назначили Аникея Малых. Тихий и стеснительный Аннушка был не только классным плотником, но и столяром, и этим окупалось отсутствие у него организаторского таланта. Он-то и затянул Лешку Новожилова в это дело. Похоже, что по его наущению был послан на стройку и Слава Новиков: рук не хватало, а сеансы радиосвязи были не частыми и не длинными.
Слава этакому повороту рад не был и пытался противиться, да разве против Маныгина попрешь! А Лешка, хоть и без особого желания, согласился легко: «Мне какая разница, что пилить!» В душе-то он полагал, что на новом месте будет полегче: рубаночки, фуганочки, стамески... Не тут-то было! Прежде всего Аннушка возложил на него и еще на одного парня заготовку сухар. Выше колен в снегу, по бурелому и чащобе выискивали они высохшие крепкие деревья, валили их и рубили сучья.
Лешку тайга подавляла. Обступая плотно, несворотимо, она закрывала вольный мир, не видать было ни неба, ни горизонта.
Когда же приходилось работать на самой стройке, Лешке обычно доставались обязанности пильщика. На другое он оказывался пока что малоспособным.
По простоте душевной, а точнее — по неопытности, Лешке казалось, что он о плотницкой работе какое-никакое представление имеет. Дома и самому ему приходилось и отпилить доску-другую, и обтесать, и рубанком пройтись, и приколотить. Конечно, это умение пригодилось здесь, только оказалось оно не умением, а подступом к нему. Аннушка начал его учить с инструмента — его наладки и заточки, а потом много дней ничего не давал в руки, кроме топора.