В палатке управления, сев за стол начальника, представитель заметил рядом с сейфом какие-то ящики. Заглянул в них — водка.
— Как понимать? — Он даже растерялся.
— НЗ управления,— пояснил Карданов.— Выдается в особых случаях по моему разрешению.
— Да? — Парень не знал, как реагировать.— Ну и .часто эти случаи... случаются?
— Пока еще не было.
Однако и это представителя, видимо, взвинтило.
Когда он разговаривал с активом (так Карданов назвал подвернувшихся под руку ребят), то довольно резко высказал мысль, что плохо поставлена на стройке наглядная агитация.
— Понаписано тут у вас много чего, а вот ни одного серьезного призыва, все шуточки.
— Зато настроение поднимают,— сказал Дим Димыч.
— Какое уж тут настроение! — И без того розовые, щеки представителя запунцовели.— На мастерских что-то про бога понаписано, на палатке, где разместилось руководство, вообще хулиганская надпись. Рыдать хочется — вот какое настроение!
Никто не обратил внимания на то, что Дим Димыч куда-то исчез. А когда через часик повели представителя отведать таежных харчей, на вагончике-столовой красовалось кумачовое полотнище:
К чертям рыдальные настрои:
Поселок все равно построим!
— Вот, учли вашу критику, призыв написали,— не пряча нахально-радостной усмешки, сообщил Дим Димыч.
Представитель с гневной растерянностью оглянулся на комиссара — тот улыбался спокойно и благожелательно.
С тех пор и пошло: «Не рыдай...»
...Когда Лешка зашел в палатку начальства, Маныгина — редкость — застал с одним лишь Кардановым. Что сидели там еще бухгалтер Родион Гаврилович и главинж Гулявый — не в счет: те заняты были своими делами.
— Ты что ж это, Леша, таланты скрываешь? — прищурился комиссар.
Лешка промолчал: обычное пустое присловье. Маныгин протянул ему бумагу с текстом и кивнул на машинку под твердым серым чехлом:
— Перепечатай-ка, Новожилов, посмотрим, как у тебя полччаетпя.
Лешка снял чехол; марка была знакомая — немецкая «Эрика», слабенькая портативная машинка, как и та, на которой работали в школе-интернате. Лешка поставил ее поудобнее, присел на край стула, осторожно тронул клавиатуру. Тут он увидел, какими большими и грубыми стали у него руки.
— Сколько экземпляров, Анатолий Васильевич? —. Голос у Лешки почему-то сорвался.
— Пока давай один.
Текст был небольшой — запрос о поставках цемента и асбошифера. Лешка начал печатать и тут же наткнулся на корявое, неудобоваримое: «Просим поставить в известность, в какие из указанных сроков указанные материалы будут обеспечены доставкой». Он хотел сказать Маныгину, что тут, мол, написано не совсем хорошо и надо бы исправить, но только нахмурился, чуток посопел и выпечатал по-своему: «Просим известить, когда эти материалы будут доставлены».
— А чью подпись ставить?
— Не надо подписи, давай так.— Маныгин прочитал бумажку, вскинул на Лешку взгляд.— Чего стоишь? Садись. Молодцом! Я ведь специально подсунул тебе бумагу с этой фразой, ждал — перепечатаешь, не вникая в написанное, или споткнешься. Ты вник. Вник, — уже Карданову повторил Маныгин, — и поправил ведь вполне по-человечески. Вот взгляни, Виктор... А то, что печатаешь медленно, это поправимо. Просто нет опыта, сноровки. Они придут.
«Что это он затеял? Какой-то экзамен устроил, об опыте говорит»,— встревожился Лешка и повернулся к Виктору Карданову, надеясь, если не на поддержку, то хотя бы на ясность. Комиссар смотрел на него испытующе, и это было тоже неприятно и непонятно.
— Так вот, Новожилов Алексей,— сказал Маныгин и широкой ладонью крепко припечатал стол,— хочу предложить тебе должность моего секретаря. Постой,— приподнял он ладонь, заметив, как дернулся Лешка,— не егошись. Я ведь приказа еще не подписал. Давай обсудим. Ты хоть представляешь толком, что тебе предлагают?
— Чего же тут представлять! — обиделся Лешка: мальчиком считают. Он так и сказал: — Не мальчик.
Маныгин и Карданов ждали, что он скажет еще. Но Лешка молчал. Гулявый, заинтересовавшись, остро смотрел на него своим единственным глазом. Родион Гаврилович тихонько бурчал что-то невнятное и сердито накручивал арифмометр.
— Ну, скажи, скажи, как ты все же представляешь себе эту работу,— настаивал Маныгин.
— Я ж говорю,— пожал плечами Лешка,— известно : секретарь-машинистка. Перепечатала бумажку — пожалуйста, подпишите. Пришел человек — извините, товарищ начальник занят. Что прикажете перепечатать еще? Вот и вся работа. Ну еще там маникюр наводить да губы подкрашивать. А это я как буду делать? Есть же у нас Голышева — вот и приспособьте ее. Сами говорите: опыт и сноровка придут. А я,— он резко выбросил перед Маныгиным свои руки,— смотрите, клещи рабочие, лопаты, смеетесь надо мной?