Что же было делать? Подходить ко всем по очереди: «Товарищ, вы меня не спрашивали?» — «А вы кто такой?» — «Алексей Новожилов».— «Ха, это ваш метод знакомиться?»
Лешка решил сматываться. Нечего тут чучелом торчать. Кому надо его — найдет.
Вдруг позади грохнуло, и кто-то вскрикнул:
— Леша!
Он обернулся и увидел, что, бросив один конец кровати, которую она несла с подругой, к нему протянула руки... Лена Поливина. Опешив, он не сразу шагнул ей навстречу. А она уже через мгновение была рядом, схватила его за плечи, заглядывала в глаза и повторяла:
— Леша. Леша! Леша...
Он ухмылялся растерянно и бессмысленно. Лена, опамятовавшись, наконец отпустила его, даже отступила на шаг и рассматривала жадно с головы до ног. Тихая улыбка легла на ее лицо, рукой она непрестанно отводила со лба свои белокурые, почти льняные волосы.
— Ну, Ленка, нашла? — спросила ее подруга, в упор рассматривая Лешку.— Вы идите погуляйте, мы с девчонками тут сами все сделаем.
Они вышли из дома и остановились. Теплая волна накатила на Лешку. Лева, прежняя Лена стояла перед ним и щурила большие свои серые глаза — не то от солнца, не то еще от чего. Странно, но Лешкина память в эти минуты начисто выключила многое, что было у него связано с Леной. Он не вспоминал сейчас ни первых ее робких ухаживаний, ни того пожара в овчарне, когда она спасла его, бросившись под горящую балку, ни свидание, на которое вызвала его записочкой в березовую рощу, ни того, как они танцевали на прощальной вечеринке, когда уезжали Джафар и Димка Бородин. Ничего этого Лешка сейчас не вспоминал. Просто перед ним была девчонка из их поселка Совхозного, дочь агронома Лена Поливина, отличная пловчиха, с которой в компании дружков проводили они целые дни на берегах степной речушки, на пыльной поселковой улице изображали «тропинки далеких планет», лузгали семечки у клуба, ездили на грузачах в родную школу-интернат.
И потому первое, что спросил Лешка, было:
— Ну, как там в Совхозном у нас?
— О, все хорошо! Я тебе письмо от родителей привезла. Все здоровы, Виталий Иванович на днях начал работать, повеселел. Вера Никандровна по-прежнему фельдшерит у себя в больничке. Да ведь ты это знаешь...
— А ребята?
— Джафар на каникулы еще не приехал. Димка в своей летной школе. Татьяна готовится в институт.— В голосе ее прошелестела сухость.
Только тут Лешка сообразил, что ведь сама-то Лена мечтала после десяти классов пойти в университет, тоже, как Лешка, учиться на гидрогеолога. Ведь экзамены в вузах еще и не начинались, как же она тут очутилась?
— Постой,— сказал он,— а как ты очутилась здесь?
— Приехала, и все.
— Нет, серьезно.
— Серьезно. Взяла в райкоме путевку — и приехала.
— А университет? И как ты попала именно сюда?
— Университет, я решила, обождет. А сюда, если честно, попала с трудом. В Тюмени три дня в обком комсомола ходила. Работает, говорю, в тайге такой парень, Леша Новожилов, мне вот надо к нему.
— Ну да?
— Да, точно... Леш, а в озере вы купаетесь?
— Хм, интересно... Кое-кто купается, а я еще нет, вода холодная.
— Боишься?? Обязательно выкупаюсь. А где ты работаешь, покажешь?
— Что там смотреть? Стол, стул, машинка...
— Ну интересно же мне! Покажи.
«Э,— подумал Лешка,— а ведь это уже не та застенчивая, тихонькая Лена. Изменилась».
Ему не хотелось вести ее в свой «предбанник»: увидит — обычный секретаришка у начальства, еще Маныгин кнопочку нажмет, звоночек зазвонит... А в то же время хотелось: пусть табличку на двери посмотрит, все-таки внушительная табличка.
— Ладно, идем,— буркнул Лешка.
На табличку Лена действительно сразу обратила внимание.
—• Смотри-ка,— сказала она,— и верно ведь, помощник начальника. Здорово!
— Что я, врать буду? — покраснел Лешка.
Его комнатку она оглядывала с. пристрастием и, должно быть, с удовольствием. Неумело постукала по клавишам пишущей машинки.
— Сам печатаешь? Наверное, хорошо научился? Я помню, в школе ты для стенгазеты печатал. Одним пальцем.
— Ага,— кивнул Лешка.
Лена крутнулась по комнатке, уселась на его место, кулаки поставила на стол и, меняя голос и растягивая слова, сказала:
— Сей-час я бу-ду отдавать распоряжения!
Тут из своего кабинетика вышел Маныгин.
— Леша,— мельком взглянув на Лену, сказал он,— есть одно дело. Преображенский уехал в Тунгу, а про листовки, похоже, забыл. Надо, чтобы Новиков быстренько изобразил вот этот текст по решению вчерашнего штаба. Экземпляра бы четыре. Сделай.
Теперь, когда людей на стройке стало много, заседания штаба по радио у ясе не передавались, и о самом важном из решений сообщали коллективу листовками.