— Леша!
Это крикнула она. Заметила. Он нехотя обернул к ней лицо.
— Леш, идем на озеро! — Лена призывно махала полотенцем.
Он поплелся к ней. Тот парень что-то сказал и пошел своей дорогой. Догадался, пижон!
— Ты что такой кислый?
— Так... Из Тунги притопал, жарко.
— Купнемся? Будешь как огурчик.
«Купнемся». Хм. Раньше бы она сказала: «выкупаемся». Лешка поморщился:
— Вода холодная.
— Ох какой нежный! И прекрасно, что холодная... Ну что ты такой?—Она вся лучилась радостью. Наверное, Лешка был непонятен ей.
— А этот тип... Что ему надо?
Она распахнула свои глазищи, улыбнулась:
— Митя, что ли? Ничего ему не надо, просто так болтали.— И опять смотрела на Лешку радостно — довольна была, что ревнует.
В воду она его все-таки затащила. И это было отлично. Они поплавали, и на берег Лешка вышел обновленным. Поваляться бы раздетым, да мошкара не даст. Лена одевалась, и Лешка стал смотреть в другую сторону.
— Слушай,— сказал он,— на рыбалку в воскресенье пойдешь?
— Да ведь здесь какая рыба?
— Не здесь. Километрах в трех отсюда озерко есть, там рыбы, говорят, навалом. Антоха Пьянков ходил — вот таких окуней припер и сырков. Сырки — рыба смак, неясная, пальчики оближешь.
— Пойду, конечно... Ведь у тебя в воскресенье день рождения?
Лешка глянул через плечо: она была уже одета, причесывалась.
— Ишь ты, помнишь?
— Я, Леша, про тебя все знаю и все помню,— сказала Лена тихо,
У него защемило в груди. Хотелось ответить ей чем-нибудь приятным, ласковым.
За прибрежными деревьями замельтешило что-то странное. Лешка вгляделся — к ним приближалась оленья упряжка. Такого он еще не видел — нарты летом.
— Ой,— увидела и Лена,— смотри...
Лавируя меж сосен, упряжка ходко шла к ним. На нартах, ловко примостившись боком, сидел какой-то старик в черном суконном «гусе» — местной длиннополой одежине. Остановив оленей, он бодренько сошел с нарт, откинул капюшон и осмотрелся; внимание его привлекли видневшиеся за деревьями строения. Легонечко поцокав, старик обратил слезящиеся блеклые глаза на Лешку и протянул руку:
— Стравствуй.
Рука была маленькая, сухая и сильная. Лешке показалось, что это тот самый охотник, который повстречался ему с Кардановым зимой. Как же его зовут?
— Дедушка Неунко?
Старик обрадовался:
— Неунко, Неунко. Снаешь, да? Старика Неунко весь урман снает. Ты как снаешь?
Звуки он глушил, вместо «д» — «т», вместо «б» — «п»; лопотание было приятным.
— Мы с вами зимой встречались,— обрадовался Лешка.— Вот тут, недалеко, вы у костра сидели. Мы про стройку с вами говорили.
— Стройка много. Стесь тоже много, сильно строите. Отнако нато, та?
Зимой старик был хуже — какой-то потерянный, словно побитый. Сейчас он выглядел куда бодрее.
— Это баба твоя? — кивнул он на Лену; опа фыркнула.— Веселая. Хорошо.
— Товарищ мой, Лена,— объяснил Лешка.
— Девка? — уточнил старик и прищурился хитренько:— Девка — не товарищ, товарищ — мужик. Отнако скажи мне, лавку построил? Магазин.
Магазина у них не было. Работал в одном из вагончиков киоск, в котором продавали курево, консервы, деревянной твердости копченую колбасу да скудную галантерею — гребешки, нитки, какие-то ленточки и щеточки. Еще болгарскую зубную пасту: СЭВ помогал осваивать тайгу.
— Магазина у нас еще нет,— уныло признался Лешка.
— Магазина нет? — удивился старик.— Сачем, отнако, стройку телали? Все говорят: стройка — лютям хорошо. Люти много, стройка сильная, а магазина нет. Как так?
— Еще не успели, дедушка,— улыбнулась Лена.— Подождите, будет и магазин, и клуб, кино будет.
— А вам что нужно купить? — забеспокоился Лешка.— Может, поесть хотите? У нас кафе есть, такая столовая. Очень хорошая столовая.
— Кафе снаю, Игрим хотил. Вотка есть?
— Нет, водки у нас не бывает.— Лешка чувствовал себя виноватым.— Хотите, я вас к комиссару отведу? Может, у него найдется что-нибудь для вас.
— Комиссар? Это хорошо. Гражтанская война пыла — я провотником комиссара хотил. Тавно пыло. Пойтем комиссару!
— А олени?
— Олешки тут путут. Пойтем, пойтем.
— Можно, я с ними побуду? — попросила Лена.
Старик хмыкнул (смешной вопрос!), ничего не ответил и торопливо зашагал к Главному проспекту.
Карданов сидел еще в управлении. Старого ханта он тоже узнал, обрадовался и потащил к Маныгину. Вдвоем они засьшали Неунко вопросами: какая в окрестностях охота, какой где лес, есть ли поблизости хорошая рыба, какая где лучше вода... Неунко отвечал неохотно и невнятно. Лешка стоял у порога, слушал, потом отозвал Карданова в сторонку и шепнул: