Весь вечер Лешка провел в соседней комнате, у Ваняты Пронина, расспрашивал о работе на буровой. Ванята, этот толстогубый увалень, над медлительностью и неловкостью которого не раз потешались, оказался парнем бывалым. Закончив техническое училище, он до стройки три года проработал в геологических партиях Урала, ему было что рассказать, хотя рассказывал он скупо и не очень охотно.
Когда Лешка пришел в свою комнату, Аникей и Дим Димыч обихаживали Славу Новикова. Лицо у него было разбито и распухло, на щеке багровела широкая рваная ссадина, изо рта стекала кровь. Слава прикладывал к лицу мокрое полотенце, Дим Димыч открывал и все не мог открыть прочно запечатанную жестью скляночку с йодом.
Лешка даже замер:
— Это кто его так?
— Не говорит.
— Кто тебя, Слава?
— Упал.
Наконец Дим Димыч справился со склянкой, смазал рану, наложил повязку. Аникей притащил ведро и дал Славе разведенную в кружке марганцовку — полоскать рот. Тот прополоскал и лег, не раздеваясь, прикрыл голову одеялом. Ребята сели к столу сумрачные.
— Догулялся! — сказал Дим Димыч и зло щелкнул шашечную пешку.
Лешка раза два вечерами видел, как Слава прошмыгивал к дальнему вагончику, где жила Тата. Недаром Дим Димыч подозревал, что он выпивает. Наверное, там его сегодня и отделали. Туда наверняка и Васька со своим Витюней заглядывает. Но почему обязательно они?.. Лешка присел на краешек Славиной кровати, чуть откинул одеяло, наклонился — иапахнуло винным запахом.
— Слав,— шепотом попросил Лешка,— скажи, кто тебя...
Сквозь запекшиеся губы тот выговорил стиснуто:
— Упал.
2.
«Арба», дрожа и сотрясаясь, делала свое дело. С каждым часом скважина все глубже уходила в забой. Бурили уже второй день. «Метров до сорока пойдем,— сказал Петр Силыч, — может, за недельку и до воды добуримся».
Поглядывая на мерно вращающуюся штангу, закрепленную в вертлюге, Лешка представлял, как, вспарывая и круша плотные, навечно погребенные в мертвой темени породы, уходит все глубже долото в каменное чрево, туда, где без плеска и радости немо струится вечно черная вода. Они добудут ее и дадут ей свет, искристость, журчание. Они добудут ее и отдадут людям — себе, товарищам и тем, кто придет сюда после них,
Разнообразные и в общем не сложные обязанности бурового рабочего Лешка осваивал быстро. Он уже не торчал, как в первый день, у самописца «шпиона на буровой» — индикатора веса, не пялил настороженно глаза по сторонам, когда Силыч командовал подъем инструмента, а брался за тяжеленный, пуда в четыре, элеватор — чугунный зажим для бурильных труб, чтобы подтащить его к устью скважины и взгромоздить на стол ротора. Еще неумело, но вовремя хватался он за ключ для свинчивания труб — не очень охотно, не без снисхождения Ванята все же позволял ему заниматься и тем, что сам сделал бы ловчее и быстрее, и Силыч это поощрял. Они, видать, всерьез решили сделать из Лешки бурильщика.
Васька Медведев однажды, когда Лешка не мог сразу надвинуть ремень передачи от двигателя на трансмиссионный вал глиномешалки, заворчал:
— Две руки, и обе разные! Пятый угол у квадрата ищешь...
Силыч, услышав, тут же оборвал его:
— Помолчь, Вася. Во-первых, он тебе же помочь хотел. Во-вторых, и ты, полагаю, не сразу всему научился.
Грязный, заляпанный глинистым раствором и тавотом, Лешка совал свой нос всюду, «арба» и действие ее становились ему все понятнее, и хотя ныли мышцы и болели ссадины, он чувствовал себя уже равноправным членом бригады...
В перерыв на обед уходил в «Комарик» только Васька. Остальные пристраивались за легким самодельным столиком возле небольшого очага, выложенного Силычем за один вечер. Хлеб, колбаса и чай — таким было меню их обедов.
Петр Силыч любил поговорить, рассказать что-нибудь поучительное и сегодня, снимая с огня закоптелый носатик, как называл он чайник, не без удовольствия сообщил, что профессия бурильщика — одна из очень древних.
— Вот читал я, будто еще египтяне, когда пирамиды строили, бурили скважины. Наконечники из бронзы делали, в них алмазы вставляли. Во еще когда! А на Древней Руси через скважины рассол добывали соль вываривать. И воду вот — не все ведь колодцы копали — тоже бурили.
— Как же они без техники-то? — усомнился Ванята.
— Почему без техники? Техника была. Понятно, не такая, как нынче. А и с нынешней — все равно почти вслепую лезем. И в большие рубли эта слепота нам выходит. Потому — загадка недр. Вернее сказать, множество загадок.
— Да-да,— обрадовался Лотка нечаянно возникшему разговору о загадках недр; ему и самому хотелось поделиться с мастером своей начитанностью на эту тему, и вот представился случай, и Лешка чуть не взахлеб, хоть, может, не очень прилично было влезать вот так в разговор, принялся пересказывать чуть не все, что знал о подземных водах Казахстана.