— Ураа! — завопил Лешка.
В свою комнату Лешка ворвался переполненный радостью:
— Есть вода, братцы!
В комнате был один Дим Димыч — с карандашом в руке листал какие-то инженерные справочники. Он поморщился от крика, потом все же улыбнулся:
— А я вот перекрытие спортзала заново рассчитал — и не кричу.
— Так ведь мы до воды добурились!
— Вам и положено было добуриться.
— Да? — Лешка сник, медленно прошелся по комнате и устало сел на стул.
— Ладно,— Дим Димыч опять улыбнулся,— поздравляю.
— Ребята где?
— В Тунгу поехали, еще часа два назад. Аннушке обещали там какие-то отделочные материалы, а Слава за компанию. На попутке. Ужинать пойдешь?
— Переоденусь только, и Лена зайдет.
— Меня возьмете?
— Хм...
Едоков в «Комарике» было уже мало, когда в кафе с неуклюжей торопливостью вошел Ванята Пронин. Он сразу направился к ним:
— Слушайте, худо дело. Новиков ваш с Тунги прибежал, лица нет. На Аникея напали...
— Где? Кто?
— Да эти... Медведев Васька и его дружок губастый. Они — Аникей, значит, и Новиков — шли из Тунги лесом, и вдруг эти, с ножами.
У Лешки задрожали руки, вилка брякнулась о тарелку.
...Они бежали гурьбой. Кто-то кого-то обгонял. Они топали той, первой просекой. Сильное дыхание вырывалось из десятков глоток. У Лешки воздух обдирал что-то в груди. Он и Карданов почти волокли Славу Новикова — у того отказывали ноги.
За спинами мрак наступающей ночи прорезали фары: их настигал вездеход Маныгина. «Как же мы не подумали? — мелькнуло у Лешки.— Ведь все могли на машинах». Маныгин остановился, прихватил Новикова и газанул, вездеход показал два маленьких каленых огонька, они быстро уплывали вперед.
Хлестко мела снежная крупа. Огоньки исчезли.
Вдруг они показались опять и замерли — два тревожных алых огонька. Шумно дыша, гурьба ребят догнала их. Огоньки стояли. Два пронзительных снопа белого света уперлись в оленью упряжку.
— Давай в машину его,— говорил Маныгин.
— Нет, нащальник, нет, отнако нельзя,— говорил Неунко.— Сапсем хуто путет. На олешках тихонько ехать путу. Он живой, класть туда-сюда нельзя. Нато тихо-тихо, олешки снают, Неунко умеет. Иди, нащальник, Неунко сам...
Маныгин прыгнул обратно в кабину, Толя круто развернул вездеход к поселку.
В медпункт Аникея внесли на шкуре. Она стала ржаво-бурой и мокрой. Фельдшерица, сухонькая скуластая Анна Максимовна, ахнула:
— Кровищи-то! — и. тут же построжела, подтянулась. Она быстро всех выгнала, оставила только Делю и Лену.
Ребята не расходились, топтались у крыльца. Лешку ноги понесли в управление. Галина Гавриловна посмотрела на него шалыми глазами и ничего не спросила. В кабинетике Маныгина сидели несколько человек. Неунко прихлебывал горячий чай. У стены, между канцелярским шкафом и грифельной доской, на которой Анатолий Васильевич любил «рисовать», стоял Слава Новиков. Его била мелкая нутряная дрожь.
— Ну-ну, дальше? — спрашивал капитан Рычев.
— Что дальше, что дальше? — Сильная дрожь била Славу.— Говорю, из-за деревьев они. «Стой, падла!»— говорят. Я сразу понял — бить будут, не пожалеют. Значит, за помощью надо, я сразу побежал.
Поведя головой, он исподлобья затравленно посмотрел на всех в кабинетике. У него и глаза дрожали.
— Как же ты, сволота, товарища-то бросил?
— Товарищ капитан,— нахмурился Карданов,— может, без выражений?
— Ну, отвечай! — рявкнул Рычев.
— Так я говорю, с ножами они, не устоять...
— А Малых — что?
— Не знаю, как это... было...
— Я скажу, нащальник, как ныло.— Неунко отодвинул допитую кружку, вышел на средину комнаты и стал всматриваться в пол, будто видел на нем следы.— Я к вам ехал, немножко песню пел, потом, отнако, олешки кровь чуять стали, потом — человек лежит. Он вот так лежал.— Старик показал на полу — как.— Живой человек, только говорить мало-мало не может. Я все быстро смотрел. Один польшой пантит с ним говорил в лицо, тругой пантит ножом утарял в спину. Потом ваш человек встал спиной к сосне и трался, я тумаю. Пантиты патали, я вител. Потом пантиты лежали сторону Тунга.
— Все.— Рычев встал.— Вездеход, Маныгин, дашь? И трех ребят добровольцев. Мы этих гадов возьмем быстро.
— Я с вами,— ухватил его за рукав Лешка.
— Давай. Где остальные хлопцы?
— У медпункта.
— Пошли.
Там Рычев с ходу отобрал еще двоих ребят и, бросив: «Подождите, я на рацию», побежал. Толпа у медпункта редела. У крыльца сидел, поскуливая, Смелый.
На крыльцо вышла Анна Максимовна, фельдшерица:
— Ребята, где Новожилова Леху найти?
— Здесь я,— насторожился Лешка.
— Зайди. Он тебя просит...