В государствах царил зачастую полный хаос. В Беотии, например, 25 лет, с 221 по 196 г., не было ни одного судебного решения, ни общественного постановления (Polyb. XX, 6, 2)[2]. Эллада была вконец разорена. «Имущество пелопоннесцев, — говорит Полибий, — было совершенно истреблено македонскими царями и еще больше непрестанными междоусобными войнами» (III, 62, 3). И вот вдруг появилось в стране какое-то новое движение, некий слабый луч надежды. «В то время Эллада окончательно пришла в полный упадок, униженная, раздробленная на части, которые с давних пор уже были опустошены волею злого рока… Аттика… была раздавлена Македонией. Как удар молнии, из Македонии обрушился мстительный гнев Александра на… Фивы. Для лакедемонян фиванец Эпаминонд… принес гибель. И вот, словно из больного и почти засохшего дерева, поднялся из Эллады, как молодой отросток, Ахейский союз» (Paus. VII, 17, 2).
Пролог. АРАТ ИЗ СИКИОНА
Прежде всего надо рассказать о новом явлении, появившемся в тогдашней Греции.
Эллада III в. была иною, чем в пору расцвета Афин. Во времена Перикла она представляла собой множество маленьких городов-государств. Аристотель пишет, что город этот должен быть таков, чтобы все граждане могли сойтись на одной площади, хорошо знали бы друг друга и могли совместно решить все вопросы. И действительно, Перикл говорил, что знает в лицо всех афинян. Сейчас все изменилось. Разумеется, в Элладе еще оставались подобные города. Но время их уже прошло: их вытесняли государства совсем иного типа. Ныне Балканы разделены были на союзы — Беотийский, Этолийский, Акарнанский, Эпиротский, Фессалийский и др. Это были федеративные государства, основанные на принципе представительства, который пышно расцвел в описываемое время. Каждый город сохранял свою автономию, но подчинялся конституции союза. Люди имели двойное гражданство: как члены федерации и как граждане своего города. Причем местный патриотизм все более и более уступал место общефедеральному. Прямая демократия, при которой все граждане решали вместе дела своей маленькой общины, тоже отошла в прошлое. Представительное собрание собиралось редко — 2–4 раза в год. Все текущие вопросы реально решал кабинет — несколько выбранных профессиональных политиков (у ахейцев это был стратег, начальник конницы и 10 дамиургов). Во главе каждой федерации стоял президент, обычно он назывался стратегом. Полномочия его были огромны{1}.
Однако в начале III в. Пелопоннес еще не был охвачен федеративным движением. Он оставался раздробленным, подчиненным Македонии; во многих городах сидели тираны. Только на севере была небольшая федерация, Ахейский союз. Все источники с восхищением говорят о его конституции. Там последовательно осуществлены были принципы равенства, свободы слова и демократии (Полибий). Все члены федерации имели равные права: старые города не пользовались никакими преимуществами перед вновь принятыми (II, 38, 6–8). Однако союз был слаб и мал. Он охватывал 12 северных городов полуострова. Города эти «были маленькие и малолюдные, земли тощие… владения тесные, примыкающие к морскому берегу, почти сплошь обрывистому, скалистому и лишенному гаваней» (Plut. Arat. 9). О главном их городе говорили, что он занимает в Греции не третье, не четвертое и даже не 12-е место (FHG, II, 51). И вдруг за какие-нибудь несколько лет это маленькое образование пережило головокружительный взлет и стало первым государством тогдашней Эллады. Произошло это благодаря одному человеку — Арату из Сикиона. Жизнь этого человека ярка, удивительна, печальна.
2
Список античных авторов читатель найдет в приложении IV. В дальнейшем, ссылаясь на самого Полибия, я, когда это возможно и не порождает никаких недоразумений, опускаю его имя и даю только номер книги, главы и параграфа.