Пройдя метров сто, я с ужасом обнаруживаю, что Куршан испарился. Его нет. Стоя посередине тротуара, я не могу понять, куда мог деться мой коллега, не подозревающий о слежке. Значит, он вошел в какую-то подворотню, но в какую? В этом конце улицы только два магазина и один жилой дом. Перед одним из магазинов стоит крытый брезентом грузовик. Если бы Куршан вошел в магазин или в дом, я бы заметил это. Значит, он забрался в грузовик? Мне остается только ждать. Если он исчез в этом секторе, рано или поздно он снова здесь появится. Я смотрю на часы: ровно полдень. Я знал, что ждать мне оставалось недолго, так как приближалось время обеда, а для Куршана оно было священным.
Стоя в подворотне, я переминаюсь с ноги на ногу, чтобы ноги не затекли. Время от времени подступает тошнота, так как мой наблюдательный пост находится неподалеку от мусорного ящика. Чтобы не дышать зловонием, я достаю из кармана пачку «Филип Моррис» и закуриваю сигарету.
Неожиданно я вижу, как брезент, прикрывающий грузовичок, приподнимается и из-под него появляется голова Куршана. Он что-то говорит сидящим в машине людям, спрыгивает на землю и направляется к воротам Сен-Мартен. Я с облегчением вздыхаю. Во-первых, я снова вижу своего соперника, а во-вторых, я знаю теперь, где прячутся люди из уголовной бригады. Кроме того, мне известно теперь, на какой улице живет Нюс, правда, я не знаю номера его дома.
В нескольких шагах отсюда находится бар «Этап», куда я решаю зайти, чтобы выпить аперитив. Я хорошо знаю этот бар. Я провел в нем долгие часы, выслеживая несколько месяцев назад Пьерро Чокнутого. Я как будто бы снова вижу в дверях кошачий силуэт Жо Аттия и крупную фигуру Жоржа Бухезайхе, в то время как шофер Мустик нетерпеливо поджидает их, сидя за рулем краденой машины. Я снова вижу Жанно, хозяина бара, высокого белокурого мужчину с широкими, как весла, руками.
Зажав зубами сигарету и сунув руки в карманы, я спокойно подхожу к стойке бара. В баре почти пусто, но я не могу сказать, что появление такого клиента, как я, радует хозяина. Я заказываю аперитив, и он молча подвигает ко мне графин с водою, направляясь к кассе.
Я делаю несколько глотков, затем ставлю стакан на стойку и говорю:
— Что-то сегодня здесь пахнет, как на птичьем дворе.
Он косо смотрит на меня, в то время как я указываю ему подбородком на стоящий напротив магазина грузовик. Я знаю, что поступаю не самым лучшим образом в отношении Куршана, но он сам дал мне повод сегодня утром. На войне как на войне.
Морщины на лице Жанно разглаживаются, он подходит ко мне и с улыбкой говорит, глядя на улицу:
— Они там уже со вчерашнего вечера.
— Им нужен Нюс, — небрежно бросаю я.
Я оплачиваю аперитив и направляюсь к двери. Взявшись за ручку, я оборачиваюсь и перехватываю взгляд белокурого гиганта, который, видимо, задает себе вопрос, кто я такой.
— Я хотел бы кое-что передать ему, — говорю я Жанно, подмигивая. — Ты увидишь его сегодня?
Жанно пожимает плечами.
Я продолжаю:
— Ладно, пойду суну ему под дверь записку. Это четырнадцатый дом?
Жанно осторожно поправляет меня:
— Точно не помню, то ли десятый, то ли двенадцатый.
Я киваю головой и выхожу.
В подъезде дома № 10 пахнет капустой и грязными носками. Из дверей квартир доносится непрерывный детский плач и окрики матерей. Консьержка пьет, видимо для того, чтобы не слышать всего этого. Когда она открывает мне дверь своей будки, она едва держится на ногах. Это женщина лет сорока, с бледным, отекшим лицом и рыбьими глазами.
— Если вы налоговый или полицейский инспектор, то можете убираться, — говорит она икая.
— Мне нужен Нюс, — объясняю я, сделав шаг назад, чтобы не чувствовать ее дыхания.
— Нюс? Кто это?
— Его зовут Жан-Батист Бюиссон.
— Его нет, — говорит она зевая. — Скорее бы возвращался, а то его собаки воют днем и ночью.
— А что, у него много собак?
— Два боксера. Вообще-то они спокойные, но он их запер, вот они и воют. А так они вполне сносные…
— А когда вы его видели в последний раз?
— Вчера вечером… или позавчера… не помню… он вывел собак на улицу, вернулся с ними, а потом снова уехал.
— Он не сказал, когда вернется? Мне нужно срочно увидеть его.
— Он никогда ничего не говорит.
Между тем консьержка оглядывает меня с головы до ног, улыбается мне и икая говорит:
— Мне нравятся парни вроде тебя. Может, зайдешь на минутку, выпьешь рюмочку?