– А под каким предлогом я к нему заеду? – спросил Хауэлл.
– Есть два предлога на выбор: оружие и собаки. У него, возможно, и сейчас есть богатая коллекция оружия, и еще он разводит лабрадоров-водолазов. Выбирайте, что вам больше по вкусу.
– А на что мне следует обратить внимание?
– Постарайтесь найти повод заглянуть на задний двор. Там есть выжженное пространство, где раньше росло кудзу. Ну, а если он впустит вас в дом… тогда постарайтесь осмотреть все, что только возможно, и составить себе представление об образе жизни этого человека. И еще, Джон…
– Да?
– Ни в коем случае не делайте вид, что заехали случайно и никто не знает, что вы здесь. – Тут Такер улыбнулся. – Сами знаете, до чего вы внешне похожи на ребят из бюллетеней. Хоть вы по возрасту и старше тех, что пропали без вести, но выглядите вы достаточно молодо.
– Очень мило с вашей стороны! Мне это придает уверенность в себе и своих возможностях! – Хауэлл вдруг осекся, садясь в машину. – Так вот почему вы посылаете туда именно меня! Вам кажется, что я ему понравлюсь, верно?
Такер громко рассмеялся.
– Конечно, нет, Джон. Я просто полагаюсь на вашу интуицию, на ваш репортерский инстинкт. – Он запихнул репортера в машину и закрыл за ним дверцу. – А ему скажете, что съездить к нему вам посоветовал один из моих «копов».
Хауэлл некоторое время глядел на Такера, а потом завел мотор.
– Верно, – проговорил он и тронулся с места.
Такер постоял, глядя машине вслед, пока она не скрылась из виду; потом он вернулся в участок, размышляя уже не о Фокси Фандерберке, а о Джонсоне-с-Негнушейся-Спиной. Когда он входил в служебное помещение, Бадди Бартлетт висел на телефоне.
– Эй, начальник, – произнес он, вешая трубку, – вы знаете, что ваш бывший коллега Бобби Патрик ударился в политику?
– Что? – переспросил Такер, слушая вполуха.
– Точно. Шериф Стимсон в графстве Тэлбот уже давно болеет, по-моему, раком. Ну, в общем, он подал в отставку, и в будущем месяце пройдут досрочные выборы. Баллотируется старина Бобби. Это он только что звонил.
– Значит, в графстве Тэлбот?
– Вот-вот, он живет в Вудлэнде, это за границей нашего графства, так что он вполне соответствует. И полагает, что со своим безупречным послужным списком пройдет на ура.
– Боже, спаси графство Тэлбот! – проговорил Такер.
– Начальник, вы не будете против, если я выскочу ненадолго? У меня сломался телевизор, а, кроме меня, некому впустить в дом мастера. Думаю, все займет не более получаса.
– Давай, Бадди, двигайся. Я тут подежурю.
Полицейский вышел, и Такер остался в тюрьме один. Он тихо стоял в служебном помещении, погрузившись в раздумья. Затем взял со стола Бадди Бартлетта связку ключей от камер и подошел к входу в тюремное помещение. Через решетки он видел, как Негнущаяся-Спина спит на койке, и слышал его храп. Больше в тюрьме задержанных не было. Такер отпер входную дверь и проследовал к камерам. Храп продолжался. Он отпер дверь камеры, вошел и остановился рядом с койкой. От спящего несло дешевой выпивкой и рвотой. Нескольких секунд будет достаточно, подумал Такер. Он так и не узнает. Просто не проснется. Его спишут, как запойного пьяницу со слабым здоровьем, умершего во сне в тюремной камере. С соседних нар Такер взял подушку.
Глава 14
Когда Бадди Бартлетт вернулся, закончив свои домашние дела, Такер находился в туалете и сидел на опущенной крышке унитаза, опустив голову на колени, приложив к лицу тотчас же намокшую бумажную салфетку и мучительно борясь с подкатывающей тошнотой.
– Начальник?
Голос как бы подстегнул его, заставил расправить спину и взять себя в руки.
– Ага, – ответил он, – я тут.
Он встал на ноги, поглядел в зеркало и увидел испуганного человека, чье отражение пристально его разглядывало. Он быстро вышел из туалета и прошел к себе в кабинет, бросив через плечо:
– Все тихо, даже телефон не звонил.
Затворив за собой дверь, он уселся на стол. Пошарив в одном из ящиков, нашел бутылочку с десятком таблеток либриума и принял одну, даже не запив ее водой. Год назад это лекарство прописал ему армейский врач: он тогда сильно уставал на работе и от этого нервничал. Откинувшись в кресло, он стал ждать, когда подействует принятый им транквилизатор. К тому моменту, как вернулся Джон Хауэлл, отсутствовавший более часа, Такер почувствовал себя лучше и уже почти полностью себя контролировал.
Хауэлл постучал и просунул голову в дверь.
– Я привез свидетеля, – проговорил он, отворяя дверь и просовывая щенка. – Правда, жуть?
Такер рассмеялся.
– Я посылал вас туда не для того, чтобы вы в кого-то влюблялись.
– Ну, поразмыслив, я решил, что собаки, как предлог, лучше оружия, приехал – и увлекся.
– Ладно, рассказывайте с самого начала, и ничего не опускайте.
Хауэлл уселся в кресло.
– Первое, что бросилось мне в глаза, – это аккуратность, симметричность, которые отметил и врач в своем заключении. Когда я подъехал к дому, то заметил, что и клумбы, и высаженный кустарник располагаются абсолютно симметрично. Дом точно так же распланирован строго по законам симметрии, ей подчиняется внешний вид окон и жалюзи. Я остановился на углу дома и уже шел к главному входу, как со стороны заднего двора появился хозяин и спросил меня, какого черта я тут делаю.
– Это его точные слова?
– Нет, но смысл был именно таким. Я сказал ему, что Бартлетт рассказал мне, что он разводит лабрадоров, а меня интересует эта порода. Он переспросил меня, кто я такой, – я ему представился сразу же, – и, казалось, пытался припомнить, знакомы ли мы; потом он немного расслабился и проводил меня на задний двор, где у него находится псарня.
– Значит, вы как следует рассмотрели помещения и пространство за домом.
– Да, но почти ничего не увидел. Там находится гараж, располагаются псарни и, как вы говорили, простирается полоса выжженной земли. Он рассказал мне про кудзу; объяснил, что, несмотря на пожар, так окончательно от него и не избавился и потому боится, что весной оно опять пойдет в наступление. Показал мне собак, и тут-то я купился на щеночка. Я совсем не ожидал увидеть щенят.
– Каким к этому моменту стало его отношение к вам?
– Он, как я уже говорил, несколько расслабился, но все же… был, так сказать, настороже. Мне очень хотелось попасть в дом, но заговорить об оружии я побоялся, потому что совершенно в нем не разбираюсь, так что я стал расхваливать участок и дом и, вдобавок, заявил, что впервые вижу настоящий дом, сложенный из бревен. Он сказал, что почти все выстроил собственными руками, я уцепился за это и спросил, не будет ли он возражать, если я погляжу на такое чудо изнутри. Он сказал: «О'кей», но, скорее всего, только потому, что не мог с ходу выдумать предлог для отказа; и тогда мы вошли внутрь.
– Как это выглядит? В доме я ни разу не был.
– Гостиная, спальня, ванная, кухня. Вот и все. Комнаты, надо сказать, просторные. Все чисто, нигде ни пылинки, ни соринки. Однако, возникает ощущение чего-то нежилого, стерильного. Оружие развешано по стенам в гостиной. И когда он стал про него рассказывать, он немного отошел, и вдруг я сказал, что один мой друг, с которым я когда-то работал в газете, является коллекционером, после чего он прекратил объяснения и задал мне прямой вопрос, не работаю ли я в газете сейчас.
– А с чего он так перепугался?
– Даже не знаю, но он тотчас же вспыхнул, как перегорающая лампочка. И постарался как можно скорее от меня избавиться. Думаю, что в общей сложности я провел там не более двадцати минут.
– Итак, ваше мнение?
Хауэлл покачал головой.
– Видите ли, Такер, пока что вы ходите по тонкому льду. Скажу вам честно, мне бы хотелось, чтобы ваша догадка оказалась верной; этот мужик прекрасно подходит для этой роли: эксцентричен, живет замкнуто и все такое прочее, из этого могла бы получиться не просто сенсация для прессы, но целая книга, однако, я не заметил ничего, подчеркиваю, ничего, свидетельствующего о связи этого типа с цепочкой исчезновений, включая полицейского с мотоциклом. Не уверен, что вам даже удастся добыть постановление об обыске.