– Интересно, каким будет истинное воздействие самого факта назначения Такера Уоттса на исход кампании, – подал реплику Хауэлл.
– По моим предположениям, – подхватил ее Холмс, – голоса черных нам и так обеспечены, ибо им больше не за кого голосовать. Однако, я возлагаю надежды на то, что число избирателей станет, благодаря этому, значительно большим. Меня обнадеживают цифры регистрирующихся черных и тенденция к увеличению их числа.
Тут начали поступать данные: вначале тоненькой струйкой, затем потоком, в первую очередь, из Атланты и других крупных городов, затем с юга штата Джорджия и из сельских районов. На одиннадцать часов Билли был впереди на десять пунктов; на половину первого – на два; на час разрыв в пользу Билли составлял чуть более одного пункта.
Холмс закончил сопоставлять данные.
– Ну, кажется, все. Мы выиграли, и радуйтесь, что отменена система объединенного голосования группами графств, иначе сельские графства обеспечили бы победу Маллинзу, шедшему по единому списку.
– Не могу в это поверить, – устало проговорила Патриция. – И никогда не поверю, пусть даже все кончилось, пусть даже мы победили. – Теперь телерепортеры начали, наконец, объявлять Билли победителем в предварительных выборах. Тут зазвонил телефон. Билли снял трубку. Послушав, он прикрыл рукой микрофон и обратился к Джону Хауэллу: – О'кей, газетчик, решайте быстро, будете ли вы держать рот на замке, или выйдете из комнаты. – Хауэлл колебался какое-то мгновение, а затем сделал жест, как бы закрывающий рот на «молнию».
– Добрый вечер, мистер президент, или точнее, доброе утро. – Все в комнате насторожились. – Это огромная любезность с вашей стороны, что вы звоните мне в столь поздний час. – Все уставились на Билли, точно полагая, что тем самым услышат голос на другом конце провода. – Спасибо, сэр. Разрыв оказался незначительным, но, похоже, выиграли мы. Сведущие люди говорят мне, что республиканцы на выборах вряд ли наберут больше двадцати процентов. – Ответ президента вызвал у Билли смех. – Согласен. Спасибо, передайте наилучшие пожелания и вашей семье… А, это? Думаю, тут бояться особенно нечего… еще раз спасибо, и спокойной ночи.
И Билли повесил трубку.
– Ну, – возбужденно проговорила Патриция, – что он сказал?
– Да примерно то, что и следовало ожидать. Посылает всем вам привет, а еще, – тут Билли склонил голову набок, – он сказал, что до него дошли слухи, будто кое-кто из аппарата Линдона начал паковать вещи.
– Да вы шутите! – воскликнул Хауэлл. – Господи, а я-то обещал держать рот на замке! Или нет?
– Нет, нет… такого быть не может. Он просто пошутил. Послушайте, Джон, выбросьте-ка это из головы! О'кей? Нельзя, чтобы пошли подобные слухи!
Но тут Хауэлл бросил взгляд на телеэкран, молчаливо поблескивающий в дальнем углу комнаты.
– Это Маллинз, – произнес он. – Сейчас он признает поражение. – Тут кто-то включил звук, и зычный бас Джексона Маллинза заполнил комнату.
– Держу пари, что можно высунуть голову в окно и услышать на улице, как он орет из «Динклера», – сказал Уилл. Большую часть вечера он проспал.
– Друзья мои, – заявил Маллинз, – мы долго и упорно боролись за то, чтобы сохранить в неприкосновенности образ жизни штата Джорджия…
– Давай, давай, Джек, выбрасывай белое полотенце вместо флага и кончай с этим, – проговорил Хауэлл.
– …и я хочу, чтобы вы знали, что для меня борьба далеко не окончена.
Билли так и вскочил.
– Что он такое плетет?
В другом углу комнаты Хью Холмс снял очки и стал растирать переносицу.
– Я знал, что так будет, – пробормотал он, словно разговаривая сам собой. – Я знал, что так будет!
– Знали что? – спросила Патриция.
– Ш-ш-ш-ш! – зашипел на нее Билли.
Маллинз продолжал вещать.
– Я хочу, чтобы мое слово дошло до каждого, кто меня поддерживал, кто материально помогал проведению моей кампании, до всех трудящихся мужчин и женщин, отдавших мне свои голоса на этих выборах, и чтобы все они знали, что я продолжаю вести бой!
– Что происходит? – ничего не понимая, спросил Хауэлл.
– Он собирается передать вопрос на рассмотрение палаты представителей штата, – устало проговорил Холмс. – Я боялся, что он именно так и поступит.
– Я хочу, чтобы каждый из вас знал: четвертого ноября мое имя будет в списке кандидатов в качестве независимого. Война далеко не проиграна, и если вы будете и впредь оказывать мне помощь, мы ее выиграем! – Маллинз сложил записи и быстро сошел с трибуны.
В «Динклере» воцарилось бурное ликование.
– Что он делает? – потрясенно проговорил Хауэлл. – Он же проиграл! Как он может передать вопрос на рассмотрение палаты?
Холмс заерзал в кресле.
– В штате Джорджия не существует понятия «относительное большинство». Кандидат должен победить на выборах, набрав абсолютное большинство голосов, иначе вопрос переносится на сессию палаты представителей, которая и обязана выбрать губернатора в недельный срок с даты проведения выборов.
– Уж не имеете ли вы в виду…
– Я имею в виду то, что если на долю республиканцев придется двадцать процентов голосов, а Маллинз наберет чуть больше тридцати процентов, то у Билли не будет абсолютного большинства, и тогда палата представителей штата Джорджия обязана будет в течение недели с момента выборов собраться и проголосовать в пользу одного из двух кандидатов, набравших наибольшее число голосов.
– А он в состоянии это сделать? Он в состоянии набрать столько голосов, чтобы швырнуть этот вопрос на сессию палаты? – заунывным голосом вопрошал Хауэлл.
– По моей оценке, – твердо заявил Холмс, – безусловно, в состоянии.
– Мистер Холмс, – обратился к нему Билли, – а каково, по вашей оценке, наше положение в палате?
Холмс вынул из кармана пиджака блокнот и сверился с записями.
– Сегодня днем я устроил для себя лично что-то вроде теоретического смотра сил, – заявил банкир. – И выяснил, что если бы выборы в палате состоялись сегодня, нам бы не хватило от пятнадцати до двадцати голосов.
В комнате воцарилось гробовое молчание. Наконец, его нарушила Патриция:
– Иными словами, Билли победил на предварительных выборах, но проиграл сражение на пост губернатора?
Холмс кивнул.
– В том случае, если он не получит на выборах абсолютного большинства голосов и если бы палата голосовала сегодня.
Билли встал и надел пиджак.
– К счастью, – проговорил он с надрывом в голосе, – выборы проходят не сейчас, а палата голосует не завтра. – Он застегнул воротник и подтянул галстук. – Пошли, поговорим с прессой, а потом, Триш, поедем домой. Эту ночь я хочу спать дома.
Зазвонил телефон, и Билли вернулся, чтобы ответить. Пока остальные стояли у двери, он поговорил короткими фразами и вернулся к остальным, горько посмеиваясь.
– Это звонил Боб Кеннеди, – пояснил он, – И сообщил, что люди Линдона распаковывают вещи.
Глава 17
Если не считать разочарования по поводу невозможности заниматься делом Фокси Фандерберка и опасений в связи с поведением Джонсона-с-Негнущейся-Спиной, Такер Уоттс вел до самого начала ноября, то есть, все первые одиннадцать месяцев своего пребывания на новом посту, вполне безбедное существование. Он обновил штаты, приобрел новое имущество, повысил эффективность работы полицейского управления города Делано и зарекомендовал себя в городе как человек, на которого можно положиться. Да, конечно, среди определенных людей все еще сохранялось предубеждение, связанное с цветом его кожи, но с ними, так, по крайней мере, ему казалось, достигнуто своего рода перемирие. Так что, учитывая успешное несение службы, можно было надеяться, что они когда-нибудь оставят его в покое. Он оказался не прав.
Мысленно возвращаясь к происшедшему инциденту, он сможет честно признать, что поступил верно, и на каждой стадии конфликта действовал единственно возможным способом. И все равно все получилось шиворот-навыворот. Возможно, слишком большую роль сыграл его темперамент; возможно, он позабыл на миг, как должен вести себя черный в мире белых.