– Ты всегда, Томми, видишь меня насквозь. Все так, я хочу о нем разузнать. Знаю, что ты никогда не хотел говорить об этом, но теперь мне нужно знать, и ты единственный, с кем я могу говорить.
– Ну, наверное, это не слишком большой секрет, что я в Клане, но как ты уже сказал, я не хочу говорить об этом.
– Никак не пойму, как ты там очутился, Томми. Всегда хотел тебя об этом спросить.
– Ну, еще давным-давно, старый… ну, в общем, один мужик повел меня на собрание, и мне так понравилось, как там читают Библию и молятся. Ты же знаешь, как папа нас воспитал. Но потом, когда их стало заносить не в ту сторону, я захотел выйти, но сообразил, что смогу их как-то сдерживать, не позволять им совсем распускаться. Там есть несколько парней, которые натворили бы бед, если за ними не присматривать.
– Думаю, что есть такие.
– Ага, и я вместе с другими старичками держу все в рамках, и если бы нас слушали, Клан бы стал более ответственной организацией. Ты же знаешь, дело того стоит. Кто-то ведь должен следить за тем, чтобы ниггеры знали свое место, и не знаю, кто еще, кроме нас, может с этим справится. А ты знаешь? Уилл Генри молчал.
– Ладно, не заводи меня, – проговорил Томми и умолк, намазывая кисточкой клей на полоску кожи.
– Томми, ты ведь не полезешь во что-нибудь скверное, правда? Ты… – Тут Уилл Генри умолк, заметив, какое выражение появилось на лице Томми. – Прости. Знаю, что не полезешь. Я просто вспомнил историю, как одного в Гринвилле выпороли в прошлом году кнутом за то, что он гулял с цветной девчонкой. Такие вот дела.
– Это устроила шайка гринвиллских парнишек, а здесь бы я такого не допустил. Я бы с ним поговорил как следует, постращал бы немного, припугнул бы, что расскажу жене. Так было бы лучше.
Уилл Генри кивнул, и оба опять умолкли. Тишину нарушал скрип разрезаемой кривым ножом кожи, когда Томми вырезал подметку по размеру.
– Томми, случилось нечто ужасное. Не в Гринвилле, Вудбери или Манчестере, а прямо здесь, в Делано. Прошлой ночью.
Томми даже работать перестал.
– Прошлой ночью? – На лице у него было написано беспокойство. – Прошлой ночью было собрание, но самое обычное. Ничего чрезвычайного, просто очередной сбор.
– И все-таки произошло ужасное, Томми. Человек убит.
Томми уставился на него и замер.
– Этого не может быть, – проговорил он.
Уилл Генри ударил ладонью по стойке, и голос его напрягся.
– Черт возьми, Томми, мальчик-то мертв! Он на бегу сорвался со скалы! Сегодня в восемь утра его обнаружил мальчишка Мэйнардов. А сейчас он у Ламара Мэддокса, и днем приедет доктор из Коламбуса, чтобы осмотреть его. Чувствую, что в этой истории как-то замешан Клан и хочу, чтобы ты помог мне разобраться в происшедшем.
Томми смотрел непонимающим взглядом.
– Какая еще скала?
– Скала Годо, Томми. Она всего лишь в трехстах ярдах от поля. Он бежал, и бежал как раз оттуда. Он, похоже, выскочил на старую тропу, что ведет к обрыву и резко поворачивает в сторону бойскаутской тропинки. А он не повернул. А понесся вперед. – Уилл Генри умолк на мгновение, а затем продолжал: – Как такое могло случиться, Томми? Как?
– Ты говоришь про поле у Сосновой горы? Послушай, Уилл Генри, да на этом поле мы не собирались с тех нор, как прошлым летом зажгли там крест. – Томми сунул руку под стойку, вынул оттуда Библию и положил на нее руку. – Слушай меня, Уилл Генри, я говорю правду. Клянусь Господом! Собрание прошло в одном доме неподалеку от Сосновой горы. Там были все, кроме одного, который слег и лежал дома. Мы были в этом доме до полуночи, а потом разошлись по домам пооди-ночке и парами. Все прошло спокойно. Никто ни за кем не гнался. Все пошли по домам, и если надо, все смогут это доказать.
Уилл Генри подался вперед и поглядел прямо в лицо сапожнику.
– Ты в этом уверен, Томми?
Он произнес эту фразу, потому что не знал, что еще сказать.
– Уилл Генри, дом, где проходило собрание, – мой!
Был уже конец дня, когда Уилл Генри добрался до редакции «Мессенджера», и вся его прежняя прыть куда-то исчезла. Сначала он был абсолютно уверен, что смерть мальчика связана с Кланом, теперь же он был почти уверен, что не связана. Последнюю надежду на быстрое разрешение задачи он возлагал на медицинскую экспертизу, хотя никак не мог представить, чтобы врач, каким бы хорошим он ни был, сумел сообщить ему нечто весьма полезное в деле изобличения преступников. Он все еще думал, что замешан не один человек. Может быть, такой вывод напрашивался сам собой из-за неординарных обстоятельств гибели мальчика. Похоже было на то, что либо чья-то шутка зашла слишком далеко, либо посвящение в члены клана вышло из-под контроля. Ему вдруг представилось, что убийцами были молодые и безответственные люди. Они собирались напугать, но не намеревались убивать. Но коль скоро членов Клана он исключил из числа подозреваемых, ему никак не удавалось подобрать равноценную замену. Если бы в Делано был колледж, он бы подозревал какую-нибудь студенческую группу. Мальчик был не из Делано. Иначе его бы узнал Братец Мэйнард или любой из троих мужчин, видевших тело. Он стал припоминать, какие есть поблизости колледжи, откуда можно легко и быстро сюда добраться. Колледж есть в Лангрейндже, но это религиозное учреждение, где вряд ли может появиться студенческая группа, где столь бешено гоняются за новичками. Других колледжей поблизости не было.
Он прошел через главный вход в помещение редакции газеты «Делано Мессенджер» и закрыл за собою дверь. Спиной к двери, за столом с крышкой на роликах, сидел Хармон Эмерсон. Он обернулся, чтобы посмотреть, кто пришел. На лбу у редактора и владельца еженедельной газеты в одном лице был нацеплен зеленый козырек, а поверх светлой рубашки были надеты черные нарукавники. В воздухе стоял запах бумаги и чернил.
Эмерсон оторвал взгляд от лежащих на столе материалов.
– Добрый вечера Уилл Генри, чем могу быть полезен? Если хотите поместить тематическое объявление, боюсь, вы немного опоздали.
– Нет, Хармон. Просто у меня есть для вас новости. Только боюсь, не слишком хорошие.
– Устраивайтесь поудобнее. Такие, что стоит задержать выпуск? Сейчас уже начнут печатать.
– Полагаю, вам захочется поместить их в номер.
Эмерсон прошел через комнату и открыл дверь. Из соседнего помещения донесся грохот машин.
– Генри, попридержи на несколько минут. Может быть, придется делать вставки.
Вернувшись к столу, он сел в выжидательной позе.
– Только, Хармон, вам придется проявить некоторую сдержанность.
– Вы, что, Уилл Генри, пытаетесь манипулировать прессой?
– Нет. Мне важно, чтобы это опубликовали, но не хочу, чтобы ходу расследования помешали нездоровые сенсации.
– Уж не хотите ли вы сказать, что «Мессенджер» кормится нездоровыми сенсациями? – Хармон так и заерзал на стуле.
– Нет, Хармон, не хочу. Но происшедшее содержит в себе моменты, способные вызвать такого рода сенсации, и вот о них-то и идет речь.
– Ну, Уилл Генри, вам просто придется положиться на мой здравый смысл.
– Нет, Хармон, полагаться на это я не вправе. Вдобавок, я еще успеваю дать это в завтрашнюю «Конститьюшн», и я уверен, что атлантские газеты с радостью опубликуют все это. Ну, а если вы настаиваете на вашем варианте публикации, то вы сможете сделать это, перепечатав на следующей неделе в очередном номере «Мессенджера» эту информацию из атлантских газет. Или я просто передам вам краткое заявление и откажусь отвечать на вопросы.
– Но послушайте, Уилл Генри…
– Я не собирался действовать по-плохому, Хармон. Мне хотелось рассказать вам все, что мне известно, шаг за шагом, но с условием, что вы опубликуете только голые факты, а потом я вам скажу, когда настанет подходящий момент напечатать историю в целом. Так что, если вы дадите мне слово, что опубликуете лишь то, что я разрешу, я расскажу все. – Тут Эмерсон заерзал еще энергичнее. Стиснув зубы, он сердито уставился на Уилла Генри. – Хармон, речь идет об убийстве. По меньшей мере, об отвратительнейшем убийстве без заранее обдуманного намерения.