В жизни Азефа петербургский период остается наиболее слабо изученным, о нем почти ничего не известно. Сохранились воспоминания Крестьянинова, но лишь в той же части, которая предшествовала созданию злополучного кружка и обвинению Азефа в предательстве [542].
После убийства Сипягина Азеф вынужден был сообщить полиции факт образования в партии социалистов-революционеров Боевой организации. Не без помощи провокатора 13 мая 1903 года хозяева Азефа произвели арест главы Боевой организации Гершуни [543]. Лидеры партии предложили провокатору занять освободившееся место. До этого Азеф не входил в состав Боевой организации и не принимал участия в ее действиях. Странное решение лидеров вызывает удивление. Но не только руководство партии социалистов-рево-люционеров желало видеть Азефа во главе Боевой организации.
Растерянность, охватившая полицейское ведомство после убийства Сипягина, еще не улеглась. Сыщики метались в поисках невидимого врага, в обществе циркулировали слухи о готовящихся покушениях, и Плеве потребовал, чтобы Азеф непременно проник в высшее руководство партии. В июле 1902 года в Департаменте полиции состоялась встреча его руководителей с Азефом, о которой Лопухин сделал подробный доклад министру внутренних дел Плеве. Вплоть до Февральской революции все чиновники политической полиции заявляли, что не знали о положении, занимаемом Азефом в партии социалистов-революционеров. Эта ложь всплыла летом 1917 года, когда в архиве Департамента полиции удалось обнаружить соответствующие документы [544].
УБИЙСТВО ПЛЕВЕ
В конце 1903 года главные силы боевиков под руководством Азефа приступили к подготовке покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве. После длительной и опасной слежки эсеры определили маршруты и точное время передвижения Плеве по городу, количество охраны и состав группы филеров, наблюдавших за толпой во время следования кареты министра. Филеры обнаруживались легко: они подобострастно вытягивались при виде высокого начальства. Когда были выявлены наиболее удобные места расстановки метальщиков-«бомбистов», изготовлены бомбы и намечена дата покушения, Азеф явился к директору Департамента полиции А. А. Лопухину и заявил ему, что слышал от знакомых эсеров о подготовке его, Лопухина, убийства [545]. Лопухин решил увеличить количество филеров вблизи здания Департамента полиции и усилить охрану собственной персоны. Все «бомбисты» 18 марта 1904 года ожидали проезда Плеве по набережной Фонтанки у здания Департамента полиции, то есть там, где охранка, желая предотвратить покушение на Лопухина, предупредила филеров об Ъсобом внимании к подозрительным лицам. Боевики почувствовали что-то неладное, нарушилась рогласованность в их действиях, взрыв произвести не удалось, и они срочно покинули столицу.
Азеф, хорошо осведомленный о приемах политического сыска, не мог исключить предположения, что в партии социалистов-революционеров действовали неизвестные ему полицейские агенты, доносившие о роли провокатора в подготовке убийства Плеве. Поэтому он предупредил о лжепокушении на Лопухина. Если бы убийство Плеве 18 марта все же состоялось, то полицейские вряд ли могли обвинить провокатора в двурушничестве — эсеры сгоряча не того убили, а охранники не сумели уберечь своего министра. Деятельность Азефа всегда требовала иметь два алиби — для полиции и для эсеров.
После неудавшегося покушения Азеф посетил в Париже своего прямого начальника Ратаева и передал ему содержание разговора с Лопухиным, «а затем неожиданно в упор предложил мне (Ратаеву.— Ф. Л.) такой вопрос: г,Скажите, Леонид Александрович, вам никогда не приходило в голову, что могут бросить бомбу с Фонтанки в окно квартиры министра?"» [546].
Плеве имел казенную квартиру на наб. Фонтанки, 16, в бельэтаже здания, принадлежавшего Министерству внутренних дел и занимаемого Департаментом полиции. Совершить убийство таким способом представляется наиболее эффективным: в окно бросить бомбу легче, чем в движущийся экипаж, боевики стремились не спастись, а удачно сделать свое дело. Азеф этой мыслью с боевиками не поделился, он не искал для них легких путей. Квартира министра внутренних дел усиленно охранялась снаружи. «Мне кажется,— писал вполне осведомленный Ратаев,— что еще не было случая, чтобы охрана спасла кого-нибудь от смерти. На глазах этой охраны, так сказать, под самым ее носом, у самых окон Департамента полиции, министра обкладывали и травили, как дикого зверя, и хотя бы одному из многочисленных охранников бросилось в глаза, что перед ними творится нечто неладное» [547].
542
14 См.: Былое, 1913, № 15. Невышедший номер//Библиотека Института языков и национальных культур Востока. Париж. Ксерокопия находится у автора. С. 41—48.